К новым берегам

К новым берегам

Закончив модернизацию кафедральной учебно-исследовательской лабораторной базы, неугомонный завкафедрой принялся наводить порядок в «кадрах». Это было очень кстати, потому, что лабораториям нужны были грамотные руководители, а где их взять в провинциальной столице далёкой среднеазиатской республики? Два новичка, молодые преподаватели из Львова, были «теоретиками», учениками Швайко и Русинко. Наш энергичный шеф и этот вопрос решил с присущей ему хваткой и знанием дела.  С самого начала учебного года он составил жёсткий график  четырёхмесячных научных  стажировок всех молодых ассистентов  в центральных московских научно-исследовательских организациях и вузах. Вся учебная нагрузка стажёра  распределялась среди тех, кто оставался «тянуть» семестровую лямку.  Каким образом он улаживал организационные вопросы с Москвой и МВССО, для всех оставалось загадкой, но первый стажёр, наш Алибек, в самом начале сентября отправился в столицу Советского Союза для прохождения научной стажировки в ЦНИИТМАШе, одном из ведущих  научно-исследовательских  центров страны, а моя очередь подходила сразу после его возвращения, то есть, в самом начале января нового, 1965 года.

Местом моей стажировки была Лаборатория Исследования  Напряжений Московского Инженерно-Строительного Института имени Куйбышева, или просто ЛИН МИСИ. Я уже знал по публикациям в научных журналах, что это одна из лучших в стране лабораторий фотоупругости, где разрабатывались и применялись поляризационно-оптические методы исследования напряжений и деформаций инженерных конструкций и материалов, а именно такая небольшая лаборатория нашей кафедры была отписана мне год назад для «изучения и управления».

Перед самым отъездом в Москву завкафедрой пригласил меня для разговора «с глазу на глаз» и без всяких «церемоний» предложил выставить «зачёт» и «экзамен» студенту Бекетаеву, который полностью провалил прошлую летнюю сессию, не выполнив ни одного из положенных семестровых проектов, и по этой причине не получил нужного «зачёта» и не был мной допущен к финальному летнему экзамену. Оказывается, студент Бекетаев был членом парткома (комитета КПСС) нашего института, где заседал вместе с нашим заведующим, а несданный летний «хвост» по сопромату автоматически не позволял ему участвовать в близкой зимней экзаменационной сессии. Два коммуниста из парткома нашли общий язык, а мне в этой махинации отводилась роль безгласного статиста, который должен был автоматически зафиксировать «липовые» положительные результаты минувшей летней сессии. «Не занимался, не занимаюсь, и никогда не буду этим заниматься», был мой ответ, а миновать меня, ведущего преподавателя прошлогоднего курса, который провалил студент и член парткома, было не во власти даже самого заведующего.

Новогодний праздничный вечер мы с женой встречали в актовом зале нашего Политеха вместе с сотрудниками института и даже с самим ректором и его дородной супругой. Такие вечера ещё не были под запретом, который вскоре положил конец этим милым, искренним «посиделкам» с ёлкой, подарками, танцами, праздничным «столом» и доморощенным «затейником», который будоражил гостей своими неистощимыми играми и шутками. Девочка моя впервые появилась в таком обществе, но нисколько не растерялась, видимо уже прочувствовала своё женское обаяние и нестандартную привлекательную внешность. На ней был в тот вечер кремовый, почти белый, из тонкой шерсти костюм с плиссированной юбкой, который очень «шёл» к её нежному  лицу и карим глазам. В танцах была она «нарасхват», но никаких ревнивых чувств у меня это не вызывало, просто любовался ею, как когда-то на школьном новогоднем балу-маскараде. Где ты, робкая школьница? И как расцвела после рождения дочери! Двадцать пять лет, удивительный возраст! Через пару дней скорый поезд умчал меня в далёкую столицу, к новым берегам, но я уже не очень тревожился за оставленных двух девчонок-они теперь жили в отличной, по тем временам, квартире, с ванной и центральным отоплением, только вот телефона у нас пока не было.