Новое назначение

                II. НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ.

          И вдруг, 27 сентября 1978 года меня вызвают в штаб ТОФ, на заседание Военного Совета! Догадаться по какому поводу было нетрудно. Невероятно, просто невозможно – никто ничего мне не предлагал, никто меня ни разу не выслушал, сразу на Военный Совет!

          Так и оказалось. В штабе ТОФ меня провели в кабинет начальника Отдела кадров капитана 1 ранга Шебанина. Естественно, я сказал ему, что со мной никто не беседовал, и что я с таким назначением не согласен. Тот просто онемел от неожиданности. Для него это был серьезный прокол – вести на Военный Совет командира, с которым никто даже не побеседовал о предлагаемом назначении! К тому же сам он от него отказывается!  Шебанин стал меня уговаривать, убеждать, обещать, что в случае моего согласия, как только мы вернемся на ТОФ, звание «адмирал» мне будет обеспечено и т.д. Но, во-первых, для меня это не было главным, к тому же цена таким обещаниям известна, а во-вторых, для того, чтобы получить такое звание, надо было бы отказаться от всяких попыток что-то изменить к лучшему, научиться поддакивать начальству, «не задавать вопросов»… Нет, такое было не для меня.

          Представ перед членами Военного Совета ТОФ, я практически сразу же заявил о своем несогласии с предполагаемым назначением. Сказал, что понимаю всю важность и ответственность новой должности, но считаю, что  неправильно, (не по-государственному,  я сказал), снимать меня, имеющего уже солидный опыт, с действующего корабля в то время, как важнейшая государственная задача длительного слежения за пларб нами еще не решена, и решением её я сейчас и занимаюсь. Вижу, Командующий ТОФ Маслов призадумался.

-  А что у тебя, как дела, как корабль?

-  Так вы же знаете, «К-454», лучшая  на ТОФ, сейчас заканчиваем ремонт реактора, скоро снова в море.

-  А да, помню, «К-454»…  - и  к Щебанину:

-  А кого планируете командиром вместо него?

-  Да вот старпома такого-то, - (называет фамилию, причем даже не моего Николая Акимовича!).  Командующий буквально взорвался:

-  Да вы что?!  О чем вы думаете? Это же значит вывести из Первой линии отличный, боевой корабль!  У вас голова на плечах есть?

           Шебанин побледнел, (понятно, что получение им вожделенного звания ставилось, хотя бы временно, под сомнение, и его последующее отношение ко мне лично). А я приободрился, похоже, мои дела не так уж плохи. Но тут вмешался начальник Политуправления ТОФ адмирал Сабанеев:

-  Но, товарищ Командующий, а кого же тогда нам назначать на столь ответственную, государственную должность?

          И Маслов, к сожалению, как и все остальные в то время, ходивший «под политотделом», как бы засомневался, заскреб в затылке:

-   Да, это проблема.

         Чуть подумав, сказал:

-  Ну вот что. Послужил ты честно противолодочником, послужи теперь так же на ракетоносце.

         Я попытался еще сопротивляться, даже сказал, что готов сам найти среди командиров желающего, но всё оказалось бесполезно. Маслов не сдавался. Пришлось прибегнуть к последнему аргументу:

-  Товарищ Командующий, я свою точку зрения буду докладывать и на Высшей Аттестационной комиссии, и в ЦК КПСС, если меня туда пригласят.

-  Это твоё право, командир, - миролюбиво произнес Маслов, - а мы, Военный Совет, рекомендуем тебя на эту должность. Возражения у членов Военного Совета есть? Нет?  Ну тогда на том и закончим. (Вот такие были тогда "Военные "советы").

         С тем и вернулся я восвояси в Большой Камень. И на душе у меня был камень не меньший. Долго думал, как так получилось, и мог ли я как-нибудь тому помешать?  В принципе мог бы, например, устроив пьянку с дебошем в одном из ресторанов в городе. Но я же надеялся, что меня поймут…

         Позже вызвали на Высшую Аттестационную комиссию. Там проверяли по всем статьям, включая вопросы знания устройства корабля, навигационной и прочих систем, оружия, связи и т.д. Опять-таки, дурачком прикинуться не смог. Ответил на все вопросы, потом высказал им свою точку зрения. Члены комиссии только поулыбались, и утвердили меня единогласно.

         Потом беседовал с представителем ЦК КПСС. Просто какой-то замкнутый круг:  все говорят, что прекрасно меня понимают, и никто не поддерживает.

         Попал, наконец, на заключительную беседу с первым заместителем Главкома ВМФ адмиралом флота Н.Смирновым. Он сразу же:

-  Ну что, я слышал – ты не согласен с назначением?

-  Не согласен, товарищ адмирал.

-  А как дела на корабле, в экипаже?

-  Пока всё нормально.

-  А сам как – взыскания по службе есть?

-  Нет.

-  А по партийной линии есть?

-  Тоже пока нет.

-  Хм, вот то-то и оно, что пока!  Так вот, чтобы и впредь не было. Ты понял?

-  Понял.

-  Ну вот и хорошо. Поздравляю тебя с назначением.

       Вот такая «заключительная беседа». Сразу же после неё был подписан Приказ Министра обороны о назначении меня командиром второго экипажа атомного подводного ракетоносца «К-223».   Второго, так второго. Я уже говорил, что первый и второй экипажи атомоходов, практически,  ничем не отличаются. Да и было мне теперь всё равно. Я должен был сдать  свой корабль и немедленно отправиться на Камчатку к месту формирования моего нового экипажа. Чтобы самому принять участие в отборе в его состав офицеров. Только вот сдать корабль в Большом Камне я не мог – некому. Вызывать кого-то с Камчатки – поздно. Ремонт был практически, закончен, надо было принять всё, что было сделано, и проверить технику в работе. Затем вывести корабль с завода, пройти необходимые подготовительные мероприятия, проверить лодку в море, погрузить боезапас, приготовиться и совершить переход на Камчатку. Никто, кроме меня, сделать это быстро и качественно не мог. Всё это было сделано только к концу ноября и только тогда мы ушли из Приморья.

         На переходе с нами был командир дивизии Заморев. (Сначала я не понял, зачем он у нас тогда появился. И только позже до меня дошло – ведь я юридически уже не был командиром подводной лодки  «К-454»!). С ним я демонстративно старался не общаться, мол, продали меня, ты мне теперь не начальник. Заморев осмотрел корабль, отделанный нами  в заводе, постоял со мной на мостике, посидел рядом в ЦП в подводном положении, увидел, как работает ГКП, командир, весь экипаж, и потом всю дорогу только вздыхал.  Может и до него что-то дошло. Во всяком случае, когда пришвартовались к пирсу в своей базе, и он увидел на пирсе назначенного вместо меня на «К-454» Гальченко, нервно снующего там в ожидании, то довольно резко осадил его:

-  Не торопись, успеешь…

          Прощаться с кораблем, экипажем всегда тяжело. Тем более, если пришлось это делать не по своей воле. А что делать?  На память от экипажа мне вручили точную копию нашей «К-454» выполненную из эбонита руками моряков. И памятную папку с нестандартным, на мой взгляд, текстом:  «… Личный состав выражает Вам глубокую благодарность за Ваш труд…   Вы проявили самые лучшие качества – честность, трудолюбие, принципиальность, чуткость и отзывчивость к людям. Мы знаем Вас, как хорошего командира и прекрасного душевного человека, готового всегда придти на помощь…  Желаем Вам, Альберт Иванович, крепкого здоровья, личного счастья и больших успехов в службе».

          В заключение, не в качестве похвальбы (в том теперь уже нет никакой нужды), а, скажем, как назидание потомкам или тем, кто стремится стать командиром корабля, всё-таки приведу  отзыв одного из членов экипажа "К-454" о том, какая память осталась в экипаже об одном из его командиров.

          Вот что он написал мне уже будучи сам на пенсии, через много лет в далеком 2019 году. (Никогда бы не подумал, что доживу до такого времени, тем более получу такой отзыв). Надеюсь, меня правильно поймут.

         Судя по тому, о чем он говорит, дело было где-то в 1982-84 годах, когда я давно ушел с "К-454", прошел УЦ, возвратился на Камчатку уже командиром ракетоносца и не один раз побывал на Боевой службе. Однажды, случайно, мой ракетоносец "К-223" и моя бывшая подводная лодка "К-454" оказались пришвартованными на одном пирсе, по его разные стороны. Вот он и вспоминает:

        "...Обычно мы швартовались на 7-8 пирсе, но как-то оказались где-то на 10-м правым бортом. С другой, северной, стороны пирса стояла "Букаха".[Так моряки атомных подводных лодок именовали сокращенно наши ракетоносцы 667Б и 667БДР проектов, - А.Х. ]. Наш экипаж "К-454" выходил на обеденный перерыв и тут по цепочке наших моряков пронеслось "Храптович! Храптович!". У меня сложилось впечатление , что бакланы в воздухе замерли на месте. Вы сходили по своему, (ракетоносца), трапу высокий подтянутый в хорошо подогнанной шинели и идеально шитой фуражке. Она запомнилась как деталь в комплексе с тем как Вы отдали честь флагу. И дело не только в строевой четкости выполнения ритуала, а в том с каким искреннем уважении к флагу и кораблю это было сделано. В принципе таким  я Вас и представлял по рассказам ваших бывших подчиненных. В экипаж я попал в начале января 1978 г. За пять лет службы рассказы о вас превратились в былины и уверен, что они продолжают жить вместе со знавшими Вас и слышавших о Вас.

          … полностью согласен с тем, что заложенные Вами традиции фактической боевой работы экипажа сказались на его дальнейшей службе. Успешное выполнение задач боевой службы Гальченко(и его последующий перевод в Москву), ордена Качанова, это ни что иное как удержание переданной эстафеты. В славной истории экипажа К-454, (в/ч30900), Вы сыграли ключевую роль».

                Владимир Нагорных   06.02.2019