9
Переодевшись в пеньюар по окончании бала, я прилегла на постель, чтобы обдумать свое положение и отдохнуть, но усталость взяла свое, и я уснула. Вдруг утром, сквозь сон, я почувствовала поцелуй и тотчас же вскочила как ужаленная: передо мной стоял муж с плотоядными глазами.
- Как вы смели! - воскликнула я с негодованием.
- Вот забавно! Разве я тебе не муж?
- Нет, нет и нет! Вы знаете, как я вас ненавижу; я вам это объясняла вчера!
- Вчера я был пьян и потому, может быть, и оскорбил тебя чем. Но вот теперь я проспался и прошу тебя простить меня, - сказал он, делая притворно смиренную физиономию.
- На ваши оскорбления и мерзости я не сержусь, но любить вас не могу, - ответила я и вышла вон в гардеробную, где на сундуках кое-как примостилась Саша. Я застала ее бледную, с повязанной головой.
- Ах, я всю ночь не спала, Катюша, - сказала она с отчаянием на мой вопрос, что с ней. - Я вся измучилась, придумывая, как нам быть. Куда мы в самом деле денемся? К мужу вернуться я уже не могу. Бог знает, пустит ли нас к себе в деревню его сестра! Денег у нас с собой нет. Что мы будем делать?
- В гувернантки пойдем! - ответила я решительно.
- Как ты это говоришь? Ну кто нас двух разведенных возьмет? Ведь никто не поверит, что мы без любовных причин ушли от мужей; к тому же в Москве почти все нас знают и будут на стороне отца, который нас к себе ни за что не примет.
- Да я к нему и не собираюсь.
- Так куда же тогда? - воскликнула Саша чуть не со слезами.
- Ну в прачки, ну в кухарки пойду, - ответила я с жаром, - ведь с нравственностью прачек и кухарок не считаются - лишь бы не были пьяницы, воровки и хорошо дело свое знали.
- А ты его знаешь?
- Немудреная штука - выучусь!
- Бог мой, какой ты ребенок! Да ты не знаешь, чему можешь подвергнуться от каждого мужчины, при твоей молодости и красоте, как только поступишь в качестве прачки или кухарки.
- Посторонние мужчины не имеют на меня никаких прав, - сказала я с самоуверенной гордостью, - и я сумею себя оградить.
Мы долго спорили.
Видя, что со мной ничего не поделаешь, Саша отправилась к деверю переговорить с ним о найме двух подвод для нас с горничными и вещами, так как без разрешения мужа никто из мужиков не брался везти нас за сорок верст до ближайшего города.
Дом все еще был полон гостей и родственников из отдаленных уездов. С окончанием бала я перестала считать себя обязанной исполнять роль хозяйки и потому не сходила вниз, с томлением ожидая возвращения сестры.
- Никто из них и слышать не хочет о твоем отъезде, Катя, - сказала, вернувшись наконец снизу Саша, видимо довольная и повеселевшая оттого, что с нее спадает ответственность за мой разъезд с мужем. - Они предлагают мне уехать на время, ссылаясь на то, что я плохо действую на тебя... Ну что же, я поеду пока погостить к тетке, а затем, может быть, как-нибудь устроюсь с сестрой мужа. Привыкнешь ты к мужу, я со временем опять приеду к тебе, - продолжала она благоразумным тоном, видимо повторяя только что слышанные рассуждения.
- А, так вот какая ты предательница! - воскликнула я и истерически зарыдала. Саша бросилась передо мной на колени и стала целовать мои руки.
- Поди прочь! Я ненавижу тебя! - крикнула я ей, чувствуя, как вдруг погасла моя пламенная нежность к Саше.
Не успела я выплакаться, как явились Раиса с мужем. Оба самым нежным образом принялись утешать меня и звать вниз для успокоения всех родственников и обожающего меня мужа. Ласка и нежность одержали верх надо мной, тем более что теперь у меня не оставалось никакой точки опоры, раз сестра изменила мне.
Свободное копирование
