Из Одессы я выехал в Петербург. Наш поезд летел, как птица. Под Вильной весенние необозримые болота с краснокрылыми цаплями. Мы приближались к Гатчине. Вдруг свисток и остановка: поездом задавило молодого рабочего. Я сошел взглянуть. Пострадавшего клали на носилки: сперва его, а потом его отрезанную ногу. Военный врач пощупал пульс и махнул рукой. Когда парня понесли мимо меня, я прислушался: белые губы все еще лепетали заветное русское словцо.
23 апреля я был в Петербурге и остановился в Измайловском полку. В солнечное чудесное утро я очутился на Невском. В Казанском соборе только что отошла служба. Показались золотые мундиры, страусовые треуголки, кавалергардские шлемы и палаши; белый с бриллиантовым крестом клобук митрополита мелькнул в карете.
Из Ямбурга приехал мой старый приятель Алфераки, подпоручик Царицынского полка. Вдвоем мы гуляли по Петербургу. Дня два я гостил у Алфераки в Ямбурге, познакомился с офицерами и завтракал в собрании. Громадного роста капитан командовал буфетчику: "Собаку!" Буфетчик наливал большую "двуспальную" рюмку. Капитан лихо опрокидывал "собаку" в рот. -- "Нас мало, но мы львы!"
Проводив Алфераки в Ямбург, я прожил в столице еще с неделю. Накануне отъезда, по случаю своих именин, я изрядно выпил и вечером долго бродил по Невскому. Ко мне пристал какой-то грязный незнакомец, должно быть писец без места, в пальто и котелке. Я напоил его до бесчувствия.
Свободное копирование
