Религия, Церковь и большевизм в России до 1931 года - 6

По всему Союзу за 1929 г. православных церквей закрыто 333, а всего культовых зданий закрыто — 422. Храм Рождества Богородицы в Москве на Петровке разрушен. Храм Вознесения Господня в Нижнем Новгороде взорван в престольный праздник. Саровский, Дивеевский, Оптина пустынь, Нилова пустынь, Новоиерусалимский, Донской, Данилов, Николо-Угрешский (в Москве), Спасо-Яковлевский (в Ростове), Спасо-Евфимиевский Суздальский монастыри закрыты и разрушены. Исаакиевский в Петрограде, Софийский в Новгороде, Владимирский в Киеве превращены в антирелигиозные музеи. По последнему сообщению «Главнауки» 6000 храмов исторического значения, находившиеся на учете комиссии охраны памятников старины и искусства, снимаются с учета и отдаются на слом. Весной 1929 г. в Харькове из 28 храмов было закрыто 12. У всех остальных отобраны колокола. По газете «Труд» в 1928 г. по всему Союзу (Россия) было закрыто более 1000 церквей. В последние три месяца 1929 г. закрыто 989 храмов. В Москве из 675 церквей остались открытыми 287: неудивительно, что они в праздники переполняются. Это было еще до последней самой страшной волны антирелигиозных преследований. Выработана и проводится «антирелигиозная пятилетка». Ярославский, главарь атеистов и председатель Союза безбожников, заявил: «Для того, чтобы уничтожить оставшиеся 30000 церквей со всеми попами, достаточно одного росчерка пера, это мы знаем, но мы совершенно не знаем, что на это скажет 140 миллионов народной массы». Если Ярославский валит всё в одну кучу, то, значит, он разумеет и мечети, и синагоги, и молитвенные дома, и православные храмы, ибо в России православных гораздо меньше 140 миллионов. В таком случае, значит из 70000 православных храмов до революции теперь осталось открытыми не более 18–20 тысяч, по грубому расчету, ибо точная статистика в условиях советской жизни и политического ее террора невозможна[1].

Очевидно, еще боятся. Мы представляем вниманию будущего историка все данные, которые мы могли добыть, сопоставить и обсудить их правдивость, в надежде, что историк не забудет их наряду с другими ценными и верными фактами, ориентирующими его ученую работу, и сделает свои беспристрастные выводы. Если же наши данные будут по сему вопросу (об уничтоженной христианской культуре в России — ведь из-за этого ожидаемого результата борются две стороны: большевизированная толпа и редкие, но стойкие ряды верующих христиан) единственными, то ценность их для будущего историка еще более неоспорима, ибо мы искали только истины правды.

Продолжаем речь главы Англиканской церкви, дополняя ее характерными штрихами. В деревнях происходят бунты из-за чрезмерного обложения духовенства. Все судебные дела, касающиеся религии, считаются контрреволюционными. В мае 1929 г. на съезде Советов из конституции выкинут параграф, говорящий о свободе религиозной пропаганды. Что всякая религиозная пропаганда с точки зрения атеистов-большевиков является контрреволюционной, это мы знаем и проповедовали давно, но само закрытие и самоликвидация обновленческим Украинским собором автокефальной «православной» церкви, как он ее именовал, подтвердили наши воззрения с необычайной яркостью. Эта, с позволения сказать, «церковь» всячески угождала украинской советской власти, выполняла ее законы, признавала на всех площадях и улицах «правду социальной революции», за что верующие массы презирали «липковских» архиереев, иереев и пр. приспешников, всё же в лице своих деятелей подведена была под удар ГПУ. За «участие» в «Союзе освобождения Украины» (дело профессора-академика Ефремова и других) и ей приказано было ликвидироваться, что собор «липковцев» и выполнил с угодливостью хама.