18 июля
Пришел Коган, директор ТЮЗа, рассказал подробности об истории с Любимовым. Якобы помощник Брежнева позвонил домой Любимову, подошла Целиковская, он попросил ее передать Любимову, что все вопросы о нем сняты, что уже куда следует дали распоряжение, и чтобы он позвонил им, что Брежнев очень хочет с ним встретиться и т. д. А Любимов в это время сидит в горкоме партии, где помощник Гришина «воспитывает» его, чтобы он согласился со снятием с должности главного режиссера и не «шебуршился». Целиковская звонит в горком, просит Любимова и громко (все слышно) передает разговор с помощником Брежнева. Помощник Гришина слышит, теряется, не знает, что делать, кое-как заканчивает разговор, прощается. Сплетничают, что Гришин схватился за голову, стал говорить, что он отказывается руководить искусством. Верченко удручен, он делал на все это ставку, собирался стать секретарем горкома по культуре (вроде вводится такая должность). Секретаря Кировского райкома на другой же день перевели в генеральные редакторы телевидения. Вроде ты молодец, но кого-то надо на заклание отдать. А в самом райкоме — комедия с пересмотром «дела». Вызвали Любимова. «Ну вот, — говорят, — Юрий Петрович, мы тут подумали и решили кое-что изменить, снять формулировку „укрепить художественное руководство“». А Левинский (директор Театра Сатиры) рассказывал Когану, что Шапошникова его провоцировала на показ «Доходного места». «Почему вы не играете, ведь вы же все исправили?» А он: «У меня приказ (устный) от Родионова снять спектакль и рассматривать это указание как приказ Министерства». А она: «Ну и что, что Министерство сказало, а мы считаем, что должны играть».
Для горкома был проведен анализ работы Театра Ленинского комсомола, и им «выдавали», что они живут лишь за счет спектаклей Эфроса. А Днепров, который писал, что «Мольера» надо снимать по идейным соображениям, сейчас сам играет Мольера. Решено Мирингофа снять и перевести на пенсию. Убийца сделал свое дело.
А московское Управление через месяц будет Главным управлением, все решено и подписано, штаты увеличиваются вдвое, денег больше. Вот почему они сейчас из кожи лезут, дабы оценили и «дали место подоходнее».
А с Чехословакией — напряженнейшее положение.