Во время зимнего сезона 1913-14-го года произошла встреча и знакомство Блока с артисткой Любовью Александровной Андреевой-Дельмас. В 1914-ом году он уехал в Шахматово только 8-го июня. (Любовь Дм<итриевна> играла в Труппе Зонова, основавшейся к Куоккале). В деревне Александр Александрович занялся переводом новеллы Флобера "St. Julien I'Hospitalier" {"Св. Юлиан-Гостеприимец" (фр.).}. Этот перевод остался в неотделанном виде и не был напечатан. Замечу кстати, что, кроме пьесы "Король на площади", Блок не написал в Шахматове ни одной большой вещи. "Возмездие" только начато было в Шахматове. Там писались только лирические стихи, правда, в довольно большом количестве.
Весть о войне застала Блока в Шахматове, где мы мирно жили втроем. Франц Феликсович, уехавший в Крым для лечения, вернулся в Петербург по случаю мобилизации и немедленно вызвал жену телеграммой. 19-го июля Александр Александрович с матерью уехали в город. Я осталась в деревне до конца лета. В конце августа Люб<овь> Дм<итриевна> уехала на фронт в качестве сестры милосердия, а 8-го октября уехал на войну Франц Феликсович.
В 1915-ом году Александр Александрович провел в городе весь май и июнь, после чего приехал в Шахматово. Никакой литературной работой он не занимался, только гулял и работал на воздухе. Между прочим, нанял земельника, который под его руководством делал в саду насыпь для новых цветников. В конце лета приезжала на неделю Л. А. Дельмас. Александр Александрович совершал с ней длинные прогулки, а по вечерам она пела под аккомпанемент нашего старого фортепьяно. Весну и лето 1916-го года Александр Александрович провел в городе. Он очень интересовался шахматовскими делами и спрашивал в письмах к матери о результате садовых работ. 11-го мая он пишет: "Мама, я получил твое письмо и захотел в Шахматово; но, с другой стороны, я как будто начинаю писать. Боюсь сглазить". 4-го июня он пишет: "Мама, сейчас, наконец, окончена мною первая глава поэмы "Возмездие". В течение одного неполного месяца Блок посредством многих исправлений и дополнений привел в окончательный вид эту главу, начатую весной 1911 года и продолженную в 1914-ом. 16-го июня он пишет, "Мама... не еду, потому что надеюсь (м. б. и тщетно) еще что-нибудь написать".
Писать Блоку больше не пришлось. Начались хлопоты по случаю близкого призыва. Он уехал на Пинские болота в качестве табельщика одной из организаций Земгора. В Шахматово приехал только на один день незадолго до отъезда, который состоялся в конце июля. Этот единственный день был последний, который он провел в этом любимейшем уголке. Тогда он был, конечно, далек от этой мысли... В 1917-ом году мы с Александрой Андреевной последний раз приезжали в Шахматове. После этого туда уже нельзя было ездить, а вскоре дом был разграблен и сожжен соседними крестьянами - не со зла, а просто потому, что, взявшись беречь брошенную нами усадьбу, они понемногу разворовали все в доме, а потом захотели скрыть следы воровства. После этого туда заглядывали только изредка жившие по соседству двоюродные братья Блока, Кублицкие. Сам он не хотел больше туда ездить. Если бы он захотел, он, быть может, и мог бы сохранить Шахматово, воспользовавшись своими связями и знакомствами, но он ничего для этого не сделал, считая, что не имеет на это никакого права. Потеря Шахматова была ему очень тяжела, конечно, не как потеря имущества, а как гибель этого милого его сердцу приюта, где протекли лучшие дни его жизни. Когда на вопрос Чуковского, жаль ль ему Шахматово, он ответил: "Туда ему и дорога", - это был, конечно, лишь способ отмахнуться от неприятного разговора и скрыть свои настоящие чувства. Когда мать заговаривала об этом вопросе, он говорил ей: "Зачем говорить о том, что больно?" Уж, конечно, не помещик, а просто человек и поэт говорили в нем в эти минуты.
Свободное копирование
