Взлетал Як-28П солидно. После дачи РУДов до максимала, двигатели, звеня и вибрируя, набирали максимальные обороты, всё ревело, самолёт дрожал и медленно начинал движение, касаясь в начале разбега одной из подкрыльных стоек бетона, затем, с увеличением скорости и появлением подъёмной силы на крыле, разгружались основные стойки шасси, подкрыльные стойки уже болтались в воздухе. Як приподнимался или, как говорят в таком случае, – «вспухал», скорость нарастала всё быстрее и быстрее, приближаясь к скорости отрыва. А, поскольку у Як-28П крыло уже имеет взлётный угол, брать ручку на себя, создавая взлётное положение, как на других типах с трёхстоечным шасси, было не нужно. Самолёт сам в нужный момент спокойно и с нарастающей скоростью отрывался от грешной земли, то есть от бетона. Прекращались монотонные, всё учащающиеся стуки колёс на стыках бетонных плит. Лётчик ставил кран шасси на уборку, убирал закрылки и устанавливал угол набора высоты. Уточнял курс взлёта, переводил РУДы с максимала на режим набора высоты. Если это был полёт в зону, то лётчик устанавливал курс в центр зоны и набирал заданную РП высоту. По приходу в зону надо было доложить об этом РП и запросить выполнение задания. Выполнялось задание, определённое запланированным упражнением.
Приходилось при пилотировании всё время следить за тем, чтобы оставаться в пределах пилотажной зоны. При хорошей видимости, как днём, так и ночью, это можно было делать визуально по наземным ориентирам, а в сложных метеоусловиях, тем более в облаках, для «сохранения места в зоне», как это называлось, приходилось пользоваться АРК и РСБН. Для каждой пилотажной зоны были определены азимуты боковых границ и ближняя и дальняя границы зоны в километрах, которые показывал указатель дальности РСБН. Лётчик всё это время был на связи с РП, который контролировал место самолёта в воздухе относительно остальных «бортов».
Сам РП видел только взлетающие и заходящие на посадку самолёты, но у него был незаменимым помощником «Руководитель Ближней Зоны» - РБЗ, который находился вместе с РП на «Стартовом Командном Пункте» - СКП. Раньше называли этого РБЗ «диспетчером РСП (Радиолокационной Системы Посадки)», что зачастую продолжали делать и сейчас. Он на экране радиолокационной станции видел всю воздушную обстановку в районе аэродрома, мог всегда подсказать РП местоположение конкретного самолёта и даже напрямую в эфир лётчику, который подходит к краю зоны, чтобы он не вышел за её пределы и не сблизился с другими самолётами. Ну, а главной задачей Руководителя Ближней Зоны был контроль захода бортов на посадку и помощь этим бортам. В простых метеоусловиях на посадку заходили обычно с круга. Из зоны, с маршрута или перехвата, самолёт выходил на Привод, затем с разрешения РП входил в круг и совершал визуальную посадку. В сложных метеоусловиях, в облаках заход на посадку осуществлялся «по системе» или «с прямой». И вот тут РБЗ становился незаменимым, практически он руководил бортами, выводил на посадочную прямую, подсказывал начало снижения, предупреждал об уклонении от посадочного курса. Буквально вёл экипаж. И пока лётчик не увидит полосу, он может рассчитывать только на приборы и РБЗ.
В выходные дни, кто не был задействован в наряде, должен был пешком добираться с километр в лётную столовую. Было лень. Иногда перебивались чаем, но к чаю в квартире редко что было кроме сахара. Однажды Коля Зайцев и Володя Тепляков в районе ужина решали - идти или не идти в столовую. И идти лень и организм наполнения требует. Оглядывают кухню в надежде обойтись чаем с чем-нибудь. Вот в поиске этого чего-нибудь и оглядывают кухню. К слову сказать, без малейшей надежды. И вдруг, обнаруживают на подоконнике блюдце с чем-то, похожим на мёд. Разглядывают, пробуют – точно мёд. Обрадованные, что не придётся идти в столовую, они организуют чай. И вот, когда ужин, если это можно так назвать, был завершён, раздался звонок в дверь. Это пришёл Сана Григорьев, он сменился с наряда и, отужинав в столовой, вернулся в родные пенаты.
– Что, в столовую не ходили? – спрашивает Саня, увидев на столе в кухне следы чаепития.
- Да, обошлись чаем, мёд какой-то нашёлся, - ответил Володя.
Саня посмотрел внимательно на пустое блюдце из-под мёда, понюхал его и изрёк:
- Да, Андрюха снова скандалить будет. Вы же сожрали его лекарство, он что-то там намешал с мёдом и лысину свою смазывал…
Лётный паёк – это «отдельная песня». Лётная норма была высококалорийной, разнообразной, грех было жаловаться. Был там и шоколад, и фрукты, и молочные продукты, и много прочего. Рассчитан он был на максимальную нагрузку в лётный день. Но максимальная нагрузка была не всегда и лётные дни тоже. А норма всегда была одинакова. Мало кто из лётчиков ходил в выходные дни в столовую, даже на ужин многие не ходили. Кстати, благодаря такой ситуации, все работники столовой не имели проблем с продуктами, какими бы не были времена. Правда, нерегулярное посещение столовой к холостякам не относилось. Но нам, конечно, лень было топать с километр в столовую в воскресенье.
Нелётный, так называемый, «наземный» состав мог на выходные дни сниматься с довольствия и получать на складе паёк за эти дни. Но лётчикам это просто запрещалось. Они должны были питаться только в лётной столовой. Конечно же, сделано это было с самыми благими намерениями, но в реальной жизни мы часто с завистью видели у наших коллег по службе, не лётчиков, на их холостяцких кухнях тушёнку и прочие консервы, и другую разную еду.
Ноги растут у этой «традиции», как мне думается, с тридцатых годов. Читал как-то в одной умной книжке, что в какой-то период в тридцатые годы участились случаи необъяснимых, с первого взгляда, катастроф самолётов-истребителей на пилотаже. Когда разобрались, то выяснили, что лётчики при перегрузке попадали в голодный обморок! В то время все военнослужащие получали паёк, времена были не очень сытные, вся семья питалась этим пайком. И часто лётчик утром шёл на полёты, не позавтракав. После этого вышел приказ наркома Ворошилова о том, что все лётчики завтракать должны на аэродроме в столовой. Этот завтрак так и стали называть «ворошиловским». Ещё в этой книжке есть интересное упоминание о «проблемах» лётной нормы в двадцатые годы, (теперь уже не лишне говорить – «двадцатого века»). Были в Красном Воздушном Флоте лётчики, начинавшие летать ещё на заре авиации в российской армии и сетовавшие на то, что – «...вот раньше в лётном пайке был коньяк, а сейчас только вино?!» Сейчас, к нашему сожалению, вино в пайке есть только у подводников.
Когда летишь на «перехват», то после взлёта и отхода от точки по команде РП переходишь на канал связи с КП (Командным Пунктом). Теперь тобой управляет штурман наведения или официально ШБУ (Штурман Боевого Управления). Кто-то летит по маршруту и является для тебя «целью». В зависимости от упражнения, это может быть полёт по маршруту на малой, средней высоте или в стратосфере, то есть выше 11 000 метров. По одной цели могло работать несколько перехватчиков – и в заднюю полусферу – ЗПС, и в переднюю – ППС. Штурман наведения задаёт курс, чтобы вывести перехватчик на позицию пуска ракеты. Задаёт высоту, в зависимости от высоты цели. Обычно перехватчик выводится с принижением относительно цели, чтобы радиолокационный прицел не «цеплял» землю, лучше «видел». Штурман дает команды:
- Влево десять! – или:
- Вправо пять! Цель впереди, идёт с курсом …, высота цели….
Прицел включён сразу после взлёта, но только сейчас, на рабочей дальности прицела, по имеющейся от штурмана КП информации, включается «Излучение». Бортовой локатор начинает своим излучением просматривать воздушное пространство, выявляя все цели, но и обнаруживая себя, поэтому есть смысл, включать излучение как можно позже. Лётчик начинает искать на экране цель. Ищет метку и лётчик-оператор в задней кабине. Чаще всего он и обнаруживает её первым. Теперь уже и лётчик-оператор может давать тебе команды. Стараешься держать метку цели в центре экрана.
Вот здесь и наступает главная работа лётчика-оператора – цель может пропадать из-за помех от облаков или от того, что дальность предельная, или скорость сближения мала, да и разных других причин. Лётчик-оператор Як-28П имеет много возможностей по работе с прицелом, ему не надо управлять самолётом, как это происходит на одноместном самолёте, у него много органов управления прицелом, которых нет на одноместном истребителе. Уменьшается дальность до цели, наступает момент «захвата цели» прицелом, потом прицел выдает данные на головку самонаведения ракеты, та обнаруживает цель, начинает «видеть» её и на экране прицела появляется долгожданная команда «ЗГ» (Захват Головки). Теперь остается только создать условия для пуска ракеты, – необходимую дальность до цели, скорость сближения, допустимый ракурс и превышение.
Вот в этом и состоит задача лётчика – пилотировать самолёт так, чтобы вывести на позицию пуска ракеты. Лётчик Як-28П делает это по командам лётчика-оператора, а при необходимости лётчик-оператор может и сам довернуть самолёт на цель. И, когда условия соблюдены и ракета с ними «согласна», на экране появляется команда «ПР» (Пуск Разрешен). Всё! Можно жать кнопку пуска и отваливать в сторону, если у тебя ракета с тепловой головкой самонаведения. Если применяешь ракету с радиолокационной головкой, то цель надо «подсвечивать» до «встречи» с ракетой, но это не так долго – несколько секунд. В этом случае отворачивать надо энергичнее, особенно, когда перехват в ППС и цель летит тебе навстречу, хотя и с превышением, но скорость сближения у нас с ним около 2000 км/час. Докладываешь штурману:
- Пуск произвёл! - и он даёт тебе курс на точку. Переходишь на связь с РП и уже по его командам строишь заход на посадку. Чаще всего «с прямой».
Свободное копирование
