III
В alma mater за сущностью прошедших дней
Ноябрь 1967 – май 1970
Зачем я пишу об этом? Чтобы знать. Думать. Понимать. Сострадать. Смеяться. Память даст пищу для всего. Все даст – и смех и слезы, радость и гнев. Все будет к месту и по делу – ведь именно в эти годы я прозревала окончательно.
В этом разделе я воспроизвожу то, что сохранилось в моей памяти о нашем пребывании в аспирантуре исторического факультета МГУ. Дочери мои потом часто повторяли: «Самое счастливое у нас было, когда Мы учились в аспирантуре». «Память есть душа, ум, чувство. В памяти есть все, что было в душе. Если нет памяти – душа пуста, или ее вообще нет», - писал в своей «Исповеди» Блаженный Августин в четвертом веке нашей эры.
Ранним утром 12 ноября мы выехали из Свердловска, 13 –го были в Москве. Пока я улаживала свои дела в университете, Анка находилась у Татьяны Дмитриевны, с которой я предварительно списалась и получила разрешение остановиться у нее на любое время. Но и она не скрывала потом, что очень устала, оставаясь с нашей дочерью. «Учителям будет очень трудно с Аней», - говорила Татьяна Дмитриевна. События между 13 и 19 ноября я воспроизвожу по своему письму к Б., в котором писала: «Эта неделя была кошмаром. Когда я приехала, мне сразу сказали в «Доме студентов», что с детьми в общежитии не разрешают селиться. Я к проректору Ф.М. Волкову. «Вот мое аспирантское удостоверение.
Мне нужно устроиться в общежитии с дочерью». – «Забирайте Ваше удостоверение и возвращайтесь назад. Нас не интересуют Ваши семейные проблемы. С детьми мы в общежитии не прописываем», - категорические заявил мне господин Волков.
При нашей «беседе» в кабинете оказался преподаватель географического факультета Иван Яковлевич Савченко, показавший, что общество наше состоит не только из «Волков». Он предложил мне подождать его в приемной. Выйдя от проректора, Иван Яковлевич дал мне адрес специнтерната, в котором дети изучали хинди и урду, дал мне записку к его директору и попросил, чтобы я обязательно сообщила ему о результате нашей поездки. Было уже темно, когда мы подъехали к интернату. Анюту вначале экзаменовал директор, потом он предложил проверить ее знания учительнице 2-го класса. Напряженность обстановки очень влияла на Анку, и учительница, к которой ее направили, оказалась требовательной, крикливой и грубой. Она предложила Анке решить задачу и пример. Даже не прочитав условие задачи, моя второклассница испугалась ее размера, попросила разрешения выйти (молодец!) и бросилась ко мне с рыданиями. Она не могла закрыть рот – дрожал подбородок, ее всю била дрожь. Насилу я ее успокоила.
Было ясно, что она не выдержит требований и нагрузки в этой школе: 6 обязательных уроков ежедневно плюс 2 часа самоподготовки в классе в присутствии учителя. Я поняла – нельзя калечить девочку языками хинди и урду. Они едва ли могут ей пригодиться в будущем. Понимала я и то, что чувство собственной неполноценности, неизбежное при отставании от товарищей в учебе, могло серьезно травмировать психику Анюты.
Свободное копирование
