14 мая, понедельник.
Сегодня опять скачка. Как ни хочется видеть ее, но я не поеду. Петербургские гости мои прибыли и завтра отправляются в Липецк, а сегодня повезу их в немецкий театр, на котором дают маленькую оперу "Der Schatzgraber". После спектакля иллюминация в саду, воксал и бал.
Иван Николаевич проехал на днях, а длинный Иван Кузьмич давно уже распоряжается на водах. Я выеду дней через десять в деревню, а оттуда вместе с своими в Липецк. Альбини сказывал, что определение мое последует непременно чрез месяц, а много, недель чрез шесть. Эйнбродт хлопочет, и тесть его, почтенный гасконец Лабат, не даёт ему покоя. Добрые люди! К 10-му будущего месяца пришли мне в Липецк одного Дурака, какого хочешь -- для меня все равно, а за это вот тебе вчерашний анекдот.
Алябьев, поссорившись за картами с Яковлевым, вызвал его на дуэль. "А на чем ты хочешь драться?", -- спросил последний. "Разумеется, на саблях", -- отвечал Алябьев. -- "Не могу". -- "Почему же не можешь? Я обижен и имею право назначать оружие". -- "Воля твоя, не могу". -- "Ну так на шпагах". -- "О, ни за что не могу! Я наследовал от короля Иакова I, от имени которого фамилия моя происходит, врожденную антипатию к обнаженному оружию и не могу смотреть на него". Все засмеялись, Алябьев также -- и шампанское примирило противников.
Свободное копирование
