Мемуары_4

Мне было 5 лет, когда приехала к нам тетя Парандзем, единственная сестра моего отца. Она была замужем за учителем и жила обеспеченно, но ее дети жили недолго, она уже похоронила 4-го сына - мальчика лет 9-ти. Она приехала просить мою мать отдать ей на воспитание новорожденную девочку - третьего ребенка нашей семьи, мотивируя тем, что воспитает лучше, а маме это будет трудно. Тетя долго жила у нас пока мама кормила грудью, а потом увезла мою сестренку. Мне и братику объяснили, что это дочь моей тети, а наша мама кормила ее, так как тетя заболела, и у нее не было молока. Истина до нас не дошла, поверили, что Амалия - наша двоюродная сестра. Нового ребенка пришлось ждать недолго, вскоре у нас появилась сестренка Тамара, так что мы и не заметили отсутствие Амалии. Тамара была плаксивая, часто болела в младенчестве. Бабушка часто молилась и просила Бога исцелить или убрать эту девочку. Семья наша не была религиозной. Я не помню, чтобы мать или отец посещали церковь. Икон и лампад у нас не было, хотя моя мать была из ростовских армян, и у них было принято иметь дома иконы.

   Пожалуй, единственным развлечением бабушки было - по воскресеньям ходить в церковь на обедню. Иногда она одевала меня и брата празднично и брала с собой. Мне очень нравился церковный хор, а икон я боялась, только Божья Матерь с ребенком нравилась, и я просила бабушку свечку ставить только этой "картинке". Мама не ходила в церковь даже когда крестили детей. Помню, возили их в церковь крестить, возвращались, крестная мать или отец клали маме на руки, а она сидела, накинув на голову белый шарф, чтобы придать торжественность этому моменту приема крещенного детяти. А я любовалась мамой и говорила: "мамочка на невесту похожа".

   Кроме одного религиозного праздника - крестин я не помню торжеств в нашем доме. Даже воскресенье проходило в суете. Единственный день, когда мама не шила, а была занята уборкой, купала детей или стряпала. Если случалось изредка посетить городской сад, сходить в гости или принять гостей, то это было большим торжеством для нас, детей.

   Один раз мамин брат, который очень редко бывал у нас, пригласил нас на дневную постановку в цирк (если не ошибаюсь, он некоторое время был там рабочим). Вечером я в трусах и лифчике, на топчане копировала акробатку, кувыркалась как клоун, пыталась жонглировать. Дедушка сказал: "Как тебе не стыдно: раздетая!" Я ответила: "Стыд в комоде, а ключ потеряли!". С тех пор при случае меня дразнили: "стыд в комоде оставила", а я добавляла - "ключ потеряли от комода".

   Однажды папа сильно заболел лихорадкой, его трясло так, что кровать под ним ходуном ходила, его укрывали несколькими одеялами, а потом бросало в жар, и он метался по кровати так, что мы испуганно прятались, бабушка молилась, дед ворчал, а мама не отходила от постели отца. Врач советовал переменить климат. Решили отца послать в Тифлис к тете Парандзем. Дома стало грустно, беспокойно. Бабушка часто плакала, дед недовольно бормотал. Мама работала, из сил выбивалась. Трое детей, мама, бабушка и дедушка - 6 едоков - надо было суметь прокормить. Пришла зима, а к лету (кажется, 1913 г.) отец прислал деньги, чтобы семья переехала. Как-то быстро мама с помощью брата, дяди Сережи, все упаковала, сдала в багаж, и мы все в третьем классе вагона из Ростова поехали в Тифлис. Смутно помнятся сплошные нары верхней полки, откуда нас, детей, вниз не пускали спускаться, так как там было грязно и тесно.  

И вот мы доехали в Тифлис. В начале Елизаветинской улицы был "Винно-гастрономический магазин", а сзади него - большой полутемный склад с дощатым полом. В нем было одно окно с решеткой и дверь выходила под веранду второго этажа. Вот в этой невеселой комнатке мы и поселились. А "владельцем" этого магазина оказался мой отец. За год до этого, то есть, примерно в 1912 году, мой отец больным переехал в Тифлис и жил у своего дяди (брата дедушки), двоюродный брат отца Ваган Чолахян работал слесарем в железнодорожных мастерских. Куда только отец ни пытался устроиться на работу, но здоровье нигде не позволяло долго работать. Когда он работал у Мнацакановых во фруктовом оптово-розничном магазине по уходу за растениями, то иногда помогал им и как продавец. Ему показалось, что он справится и с торговым делом. Зять отца, муж его сестры Парандзем, был учителем математики Тифлисской армянской семинарии. Он был для своего времени образованным человеком, издал учебник математики для армянских средних учебных заведений. Видимо, он имел сбережения и как математик рассчитал, что надо пустить их в дело. Он предложил моему отцу деньги под проценты, чтобы тот открыл торговое дело, сам зарабатывал и ему дал заработать. Отец давно мечтал иметь свое дело. По совету знакомых лавочников купил винно-гастрономический магазинчик, заняв 3 тыс. рублей, и стал заниматься "коммерцией". Недалеко от магазинчика была казарма и основными покупателями были офицеры. Отец завел на них лицевые счета, давал им в долг продукты и выпивку, записывая у себя и им в книжку, а после получки они приходили рассчитываться, но часто должники исчезали или уклонялись, некоторые переезжали в другой полк или увольнялись. Концы найти было трудно. Через год после переучета, выяснилось, что вместо заработка уплыло более тысячи рублей. Началась война, и стало еще хуже - многие должники убыли на фронт. Пришлось продать магазин, купленный за 3000 руб., за 1 800, отдать проценты и за оставшиеся 1 500 руб. купили в районе Мухранского моста небольшой бакалейный магазин. Мама стала следить, чтобы в долг не давали никому, стала помогать отцу. Частично оставила свое шитье, и на дом ходила только к очень выгодным заказчицам. Сняли квартиру недалеко от лавочки, тоже тесную, но недорогую. Однако, и эта лавка не дала заработка: из моего отца "торговца" не получилось, не умел он обсчитывать и обвешивать. Поэтому и эту лавку вскоре пришлось продать за тысячу рублей. После этого открыли пошивочную мастерскую для мамы на Канкринской улице. Обставили оборудованием: трюмо, большой стол, две швейные ножные машинки "Зингер", бардовая красная мягкая мебель и отдельно - круглый стол с журналами мод. В мастерской была небольшая уютно убранная выставка, занавески, цветы, картины. В задней части стоял гардероб, черный большой сундук, большой стол, трюмо, машинки и стулья. Здесь шили и делали примерки. Мама наняла мастерицу и взяла одну ученицу, а жили мы в том же районе Мухранского моста, все в той же тесной, жалкой квартире. Трудно было маме целый день в мастерской: надо было рано приходить, поздно уходить. Отец устроился работать на мыловаренный завод сбойщиком: делал ящики для мыла, сбивал их или чинил старые. Завод находился в пригороде Тифлиса (Ортаджале), ехать приходилось далеко, на трамвае, и еще идти пешком. Мы днями не видели своих родителей, с нами были дедушка Мукаэл и бабушка Тируи, очень добрая, трудолюбивая, рассудительная, нежная, любящая старушка. Целый день возилась по хозяйству, ухаживала за нами.