Мы сидели на русском берегу реки Днестра и обсуждали свое положение. Несмотря на сильный мороз, было жарко - вероятно, от того подъема настроения, которое было вызвано нашим отступлением из с. Раскаец.
Во всяком случае, мы решили отделиться и действовать самостоятельно. Публика шла в разных направлениях. Многие в одиночку и группами подходили к нам и спрашивали, что мы решили предпринимать. Мы отвечали, что сами еще не знаем, но в группу генерала Васильева мы не пойдем. Они шли дальше, по-видимому, сами не зная, куда и зачем они идут. Мы решили идти на север по берегу вдоль Днестра и пробираться на Каменец-Подольск. Мы карты не знали и не знали того расстояния, которое нам предстоит сделать. Вероятно, это было верст шестьсот. Нам казалось, что возле самого берега большевиков не будет, и нам удастся благополучно миновать опасные места. В крайнем случае мы перейдем где-нибудь выше Днестра и будем пробираться по ночам по румынской территории. Мы не сомневались, что нам придется претерпеть большие лишения и, может быть, нас по дороге ограбят, но выбора не было. Идти сдаваться большевикам было безумием.
К нам присоединился некто А. А. Мельников, помещик Гомельского уезда, правовед, который умолял нас принять его в компанию. У нас у всех была только одна тревожная мысль. Мы боялись замерзнуть и умереть с голоду, если крестьяне отнесутся к нам враждебно. Но в таком положении, как мы, были многие. Из с. Раскаец вышли тысячи людей с женщинами и детьми, которые так же, как и мы, находились в плавнях реки Днестра. Большинство, конечно, попадет в руки большевиков, но мы хотели избежать этого. Еще в с. Раскаец мы видели эту ужасную трагедию. Отдельные группы военных, целые воинские части, статские с женщинами и детьми в диком ужасе под пулями в мороз шли голодные и усталые обратно на русский берег на полную неизвестность. Многие не выдержали и лишили себя жизни. Между прочими на глазах жены и некоторых офицеров застрелился полковник Майдель, тот, который подвез мою невестку до с. Коротное.
Очутившись на льду в камышах, люди не знали, на что решиться. Потом мы узнали, что многим удалось все-таки остаться на румынской территории, а некоторые перешли тотчас границу выше и ниже с. Раскаец и удачно скрылись от румын. Румыны выискивали укрывающихся и отправляли на русский берег тех, кого задерживали. Конечно, громадное большинство осталось в камышах. Часть их замерзла, часть попала в руки большевиков, а что сталось с остальными, мы не знаем. Несомненно было только одно: все были ограблены румынами, крестьянами и большевиками отряда Котовского, который специально занимался ловлей остатков добровольческой армии и грабил всех тех, кто очутился в плавнях реки Днестра.
Потом уже, проходя Бессарабию, мы узнали, что повсюду в деревнях и селах Бессарабии (ныне Румынии) лежит масса больных русских, причем в одном только селе Пуркарах в 18 верстах от с. Раскаец находится свыше 80 человек с отмороженными конечностями. Большевикам и местным крестьянам досталась громадная добыча. Все то, что было оставлено в плавнях при переходе Днестра, вместе с громадным количеством повозок, упряжью, сундуками и прочим имуществом досталось прежде всего крестьянам, затем румынам и потом большевикам. За это имущество боролись между собой румыны, большевики и крестьяне.
Мы торопились и взяли налево, чтобы не терять из виду правый гористый берег Днестра. Мы шли без дороги камышами и местами, заросшими лозой. Становилось холодно. Мороз покрыл инеем лица и выступал на воротниках. Нас обгоняли статские и военные одиночками и группами и спрашивали, куда мы идем. Теперь мы уже твердо отвечали: «В Каменец-Подольск». На нас, вероятно, смотрели как на сумасшедших, но и у них вид был не лучше. Глаза их горели, лица были бледные, худые, грязные. Каждый тащил с собой котомку, чемодан или сумку. Они все почему-то брали вправо и шли быстро. Мы боялись потерять берег и держали левее.
Свободное копирование
