"Основа" - 1

XVII. "Основа"

 С января 1861 г. начал выходить в Петербурге новый журнал "Основа" под редакцией Вас. Мих. Белозерского, при весьма деятельном участии Костомарова и Кулиша. Он печатался на двух языках: беллетристика, кажется, сплошь на малороссийском, тоже отчасти и отдел корреспонденции; научный отдел велся на великорусском. Благодаря студенту Кон. Ал. Гену, родному брату жены редактора, и доныне, славу богу, здравствующей Надежды Александровны, я стал бывать на недельных журфиксах редакции; посещал я эти вечера регулярно и с большим интересом, так как это было мое первое проникновение в чисто литературные круги.

 В гостиной на диване за столом обыкновенно усаживались Шевченко, Костомаров и ни на шаг от них не отходивший Кулиш. Хотя я и был знаком с Ник. Иван., но все же не решался помещаться около такого многозначительного трио; к тому же на вечерах бывало немало выдающихся нотаблей малороссов, напр. Афанасьев-Чужбинский, А. Стороженко (автор малороссийских повестей), Трутовский (художник) и другие. Помню, заметив одного довольно плотного господина, я спросил, кто это. "Муж Марко Вовчка", -- получил я в ответ таким тоном, что больше сказать о нем нечего [Он, впрочем, был замешан в деле Кирилло-Мефодиевского общества. (Прим. Л. Ф. Пантелеева)]. Самой Марко Вовчка, в то время крайне популярной, я ни разу не встречал. Меня особенно приковывал к себе Шевченко; ранее я видал его изредка в университете на лекциях Костомарова и на литературных чтениях, но только на вечерах "Основы" имел случай пристальнее вглядеться в его лицо. Я тогда очень мало обращал внимания на физиономии, но лицо Шевченко положительно увлекло меня. На близком расстоянии он выглядел очень схожим, как изображен на литографском портрете Мюнстера, лицо, порядочно отекшее, носило явные следы многого пережитого Шевченко, в том числе и той слабости, которая в последние годы преждевременно ускорила его жизненный конец. Притом крупные черты лица его не производили особенно располагающего впечатления. Но стоило отойти на несколько шагов, и Шевченко становился совершенно неузнаваем: он тогда делался похожим на известный портрет-офорт его собственной работы. И все это делали его удивительные, бархатные, такие глубокие-глубокие темно-карие глаза; все лицо так ими скрашивалось, что Шевченко точно преображался, становился моложе, тихая вдумчивость и мягкость сердечная светились на его лице. Шевченко мало принимал участия в спорах, но когда он начинал говорить, точно какие-то искорки пробегали в его глазах. Несколько лет тому назад у меня с кем-то вышел спор, -- какого цвета были глаза у Шевченка; ссылаясь на портрет Репина, мой собеседник утверждал, что они были серые. Не полагаясь на свою память, я обратился к уважаемой Н. А. Белозерской, которая хорошо знала Тараса Григорьевича; она подтвердила мое воспоминание и при этом прибавила, что когда Шевченко был сильно возбужден или в гневе, то из его глаз точно искры сыпались.

 До 1860 г. Шевченко знали, конечно, малороссы, его имя было известно в русских литературных кружках, в широкой же публике он был почти неизвестен. Но вот в 1860 г. в журнальчике "Чтение для народа" (так, кажется, назывался) он поместил свою коротенькую автобиографию; конечно, в ней ни слова не было об его ссылке, а только простой рассказ о детстве, времени, когда он был крепостным, и как наконец выбрался на человеческую дорогу, отвечавшую его дарованиям. Статья оканчивалась указанием, что его родные все еще находятся в крепостной зависимости. "Да, милостивый государь (статья была в форме письма редактору), они всё еще крепостные". Отрывки из этой автобиографии были процитированы почти во всех журналах и газетах и разнесли имя Шевченко по всей России. Это имело последствием то, что помещик согласился отпустить на волю родных Шевченка, уже не помню -- даром или за выкуп.