12 МАРТА 1991 г.
Шла я тихо и мирно по ледяному тротуару с работы домой, несла сумочку с едой, и вдруг... С левой стороны от меня возник лидер костромских демократов Леонид Орлов, который меня обгонял. Он поздоровался самым любезнейшим образом и одарил меня своей сияющей улыбкой.
- Это не вы нам переслали листы с подписями за Ельцина? – спросил он.
Надо же, как хорошо он о нас с Любой думает, а мы…
- Нет, - с сожалением отвечала я. – У нас ничего не получается. Мы взяли два листа, думали, что на работе подписи соберём. А все боятся.
- Почему же боятся? – удивился Орлов.
- Да потому, что адрес нужно писать. А вдруг придут домой да и заберут…
- И когда наш русский народ перестанет бояться защитить своего же, российского лидера?
Я подумала, что ведь не все, как мы с Любой, уже начали «по капле выдавливать из себя раба». Поэтому нечего удивляться.
А потом Леонид Орлов с величайшим оживлением начал рассказывать мне про Ландсбергиса и референдум, про новый, горбачёвский проект союзного договора, опубликованный в «Советской России» и ещё про что-то политическое, очень для него важное. А я внимала его речам и удивлялась, как же хорошо разбирается он в политике. И вообще ничего не боится! Даже демократический значок у него на лацкане пальто висит, а у меня валяется в косметичке.
А тем временем мы подходили к Шуркиному детскому садику, и мне пришлось, прервав Орлова на полуслове, виновато сказать:
- А мне сюда, в садик…
И он попрощался, опять одарив меня своей необыкновенной улыбкой.
Я позвала со двора Шурика и почувствовала вдруг удовольствие оттого, что у меня тоже есть семья и ребёнок, и всё, как у людей. А не только одна политика на уме. Мой сыночек не позабыт и не позаброшен. Я часто хожу с ним гулять в парк, катаю его на каруселях. В санатории «Костромской» мы целыми днями катались на ледяных горках или на санках. А летом мы всем семейством любим кататься на велосипедах. Отец на раму своего велосипеда приделал для Шурика маленькое мягкое седло, и мы ездим на загородные прогулки. Доезжали, например, до санатория «Колос», там устраивали привал, купались, загорали. Ребёнку очень нравилось.
Шурик растёт у нас самостоятельным и ничего не боится. Когда ему было два с половиной года, к ним в ясли нагрянула комиссия – посмотреть, как развиваются дети. Малыши спели хором несколько песен, а потом один из членов комиссии спросил:
- А ну-ка, ребята, кто из вас самый храбрый? Кто не побоится спеть песенку один?
Дети засмущались, начали прятаться друг за друга. И тут мой Шурик выходит на середину зала и без смущения запевает песню «Я – водяной». Воспитатели рассказывали, что было очень смешно, когда он тонюсеньким голоском выводил: «Эх, жизнь моя – жестянка! Да ну её в болото!». Комиссия валялась со смеху. Шурика очень похвалили, и он, гордый, ушёл на место.
А нынешней зимой в санатории мой четырёхлетний ребёночек практиковал такое развлечение. Перед ужином в большой красивой столовой Шурик очень любил покачаться на аттракционе «Лошадка» (в фойе). У него обычно не хватало терпения дождаться, пока я неторопливо соберусь и выйду из корпуса на улицу. Он брал у меня денежку на аттракцион, одевался и убегал далеко вперёд, первым появлялся перед билетёршей и сам покупал билет на лошадку. Когда я подходила, улыбающийся Шурик уже сидел на качалке и развлекался в своё удовольствие. Смотрительница аттракционов его уже знала: он из всей малышни был наиболее самостоятельным. И ещё он никогда не капризничал в общественных местах. Так что я довольна своим ребёночком.
Свободное копирование
