21/9 декабря
21/9 декабря. Целое утро в дождь бродил по букинистам и сторговал некоторые книги, кои будут читать в России. Узнав о назначенной сегодня казни Plessy, я пошел в Palais de Justice, он уже был привезен туда a la Conciergerie, в 6 часов утра. Николай видел, как его вывели оттуда и посадили на фуру, чтобы везти sur la Place de Greve. В 3-м часу уже все улицы от Palais de Justice до Place de Greve и мост усыпаны были народом, несмотря на проливной дождь. Дам было более, нежели мужчин; во всех окнах по улицам видны были модные шляпки; но на самом месте казни, где поставлена была красная гильотина, с красным ящиком, в который бросили тело, было более мужчин. Несмотря на конных жандармов, кои разъезжали вокруг гильотины, толпа волновалась, и едва устоять можно было от беспрерывного напора с места казни. Наконец в 47 минут 4-го часа привезли несчастного. Я едва мог видеть фуру - и уже увидел осужденного в ту минуту, как его взводили на лестницу, <на> гильотину. Сперва вошел туда палач. Потом привели его трое других палачей, шея до плеч была обнажена; он был в белом саване. Палач взял его за волосы затылка, положил шею на плаху и его самого перпендикулярно; с полминуты был он в сем положении. - Железо опустилось - и голова отлетела в красный ящик, стоявший на гильотине, куда в ту же минуту бросили и тело. Кровь смыли помелом и начали снимать гильотину. Удар последовал в 4 часа без 10 минут. Около меня толпились простолюдины, рабочие с лицами, коих выражение трудно описать. Один из них держал и поднимал на плечи мальчика шести или семи лет, чтобы он мог лучше видеть удар гильотины. Разошлись спокойно, со смехом; ужаса или содрогания не приметил я ни на одном лице, стараясь, впрочем, всматриваться в физиономии, меня окружавшие. И прежде и после казни за копейку продавали печатную сентенцию de la Cour Royale. Толпы начали расходиться во все стороны. Дождь промочил меня до костей, я шел тихим шагом - и в эту минуту опять думал о России и завидовал французам - что же? Их смертную казнь, в самую минуту совершения оной! Вспомнил о князе Я. И. Лобанове-Р<остовском> и о его девизе, который, вероятно, не отнимется от него. - (С осужденным сидел на фуре священник). Плесси пожаловался, что его называют отравителем, а сам подал повод к суду.
-----
Я бы отвечал французам-либералам, спокойно теперь об Александре рассуждающим: "Наполеон не затмил его", - а французам королевской партии: "Король ваш в Париже, и Париж еще во Франции...".
Свободное копирование
