В 1953 году я поступил в Высшее Военно-морское училище инженеров оружия. Между собой мы называли его «системой». На вступительном экзамене по химии задали простенький вопрос:
- Какие эфиры получатся из двух спиртов:
Все окончившие среднюю школу конечно помнят, что при дегидратации спирта образуется соответствующий, так называемый простой эфир. Я догадался, что в предлагаемом случае получится три эфира. Экзаменаторы радостно заулыбались, закивали головами и поставили пять баллов.
Сдаю физику - непонятно, что поставят - три или четыре. На решающий вопрос не знаю ответа. Стою и молчу, как «рыба об лёд». Слышу сзади тихий голос преподавателя:
- Что мне нравится в этом абитуриенте, так это то, что он думает. - В конце концов, что-то ляпнул невпопад, но все же поставили четверку. В общем, сдал средненько, но получил право выбора факультета и выбрал артиллерийский.
Но через год Родине срочно понадобились специалисты по ядерному оружию и меня без всяких разговоров перевели на химический факультет.
Наше училище находилось на Московском проспекте дом 212, в громадном здании; ранее планировалось разместить в нем все правительственные учреждения города.
Началась обычная курсантская жизнь. Нас постригли под ноль, переодели в холщовые робы.
Старшина роты, большой знаток произведений Антона Павловича Чехова приговаривал:
-У курсанта все должно быть хорошо: и лицо, и одежа, и чистый подворотничок должен быть подшит.
Потом, после присяги, когда нам выдали карабины он же изрек:
- Почистить, что бы блестели как у кота яйца. Все радостно заржали, сразу почувствовав, что мы уже не на «гражданке».
Это было лучшее время жизни. Всё смеялось и улыбалось. За нами стояло огромное государство со своими законами и правилами. И всё в жизни было ясно и понятно.
Утром зарядка в трусах на свежем воздухе. На ногах тяжеленные рабочие ботинки – гады. (Чаще их называли гав…вы).
По утрам нам давали какую-нибудь кашу, чай и свежий вкуснейший хлеб – четыре куска с небольшим кусочком масла. Оно зубами сдвигалось на край бутерброда и съедалось в последнюю очередь.
А первое увольнение на берег. Нас вертели и крутили во все стороны. Проверялось все - от аккуратной прически до чистого платка. И, наконец, прогрохотав по длинному дощатому помосту, именуемому проспектом Казачинского (по фамилии заместителя начальника училища по строевой части) мы в городе. Конечно, при встрече с военными офицерами старательно отдаем честь, нас любовно разглядывают родственники, не знают, как угостить и куда посадить, обо всем расспрашивают.
Некоторые умудряются «принять на грудь, одному приходится, на первый раз, писать объяснительную записку. Классический текст:
- Курсант Иванов, будучи уволенным в город, привел себя в состояние алкогольного опьянения, путем принятия спиртных напитков».
Утром строем идем учиться. Попадались оригинальные преподаватели.
Так один капитан первого ранга, хорошо читающий курс по высшей математике, был удивлен, что класс – 30 человек здоровается очень тихо, произнося:
- Здравия желаем товарищ капитан первого ранга. И только когда мы дружно, напрягаясь изо всех сил, завопили приветствие, он был удовлетворен. Также только для него орали и в остальных классах. Вообще же все преподаватели виртуозно знали свой предмет.
Прокладку курса корабля вел, если не ошибаюсь, капитан второго ранга Кузнецов. Говорят, что он побывал и контр-адмиралом, и капитаном первого ранга, но по каким- то причинам был понижен в звании. Человек громадного ума и жесткого характера. Остро ненавидел женщин. Ходит, ходит и вдруг обращается к одному из курсантов:
- Ты, о чем думаешь? - Ну, о чем могут думать молодые ребята – конечно о девушках. Парень начинал медленно краснеть.
- Ты придешь к ней, и она скажет, что всю неделю сидела дома, никуда не ходила и только один раз, с подругой, была в кино. Но она врет! Кулак преподавателя с грохотом обрушивался на парту.
- Она каждый день…Следовали матерные слова.
На занятиях по изучению прокладки курса корабля требовались параллельная линейка, циркуль, карандаш и резинка. Естественно, каждый раз, кто-нибудь, что-то забывал. Кузнецов приходил в неописуемую ярость. Следовала команда:
- Пом. ком взвода встать, староста встать, комсорг встать. Какой вопрос поднимался на последнем комсомольском собрании»?
– Вопрос об общем повышении дисциплины- жалобно проблеял комсорг.
- Х…. занимались. Надо было ставить вопрос о приобретении резинки курсантом Вахрамеевым
. Или лекции по санитарии и гигиене. Приходит военный доктор с погонами полковника. Очень интеллигентный, в пенсне. Все скучают и только при рассказе о, извините, вшах несколько оживляются. Лектор изрекает:
- Вши бывают головные, подмышечные и лобковые. Немедленно следует вопрос:
- А что такое вошь лобковая?
- Лобковая, лектор задумчиво снимает пенсне, и любовно произносит:
- В простонародье – мэндэвошка. Взрыв смеха по громкости сравним со взрывом атомной бомбы.
Свободное копирование
