Однажды, где-то в начале 70-х, я пригласил на ужин в ресторан Дома Кино знакомую манекенщицу из Московского Дома Моделей Наташу Филиппову. Я не знаю из какой она семьи, но, кажется, она получила хорошее образование и была известной в богемных кругах красавицей. Мы о чем-то говорили, ненадолго отрываясь от тарелок, я иногда рассеянно смотрел перед собой. В какой-то момент я заметил, что за столиком неподалеку разворачивается сюжет из какого-то пошлого водевиля. Никита привел в ресторан двух замурзанных девиц, очевидно абитуриенток из провинции и усердно потчевал их шампанским, игриво обращаясь с неуместным пафосом: - Ну, девочки! Что же вы совсем не пьете! Вы мои гости, давайте пить! Принесите нам еще шампанского! Давайте тост за то, чтобы у вас все получилось!
Он то подливал им в бокалы, то, широко раскинув руки, приобнимал их за плечи, притягивая к себе и они, продолжая сосредоточенно жевать салат, покорно прижимались к нему, не отводя взгляда от тарелок. Было ясно, что они замучены и голодны. Я бросил быстрый взгляд на обувь – обе были в старых, нечищенных, стоптанных лодочках.
Для уважающего себя мужика роль гусара при таком раскладе однозначно выглядит мерзко. Гусарить с нищими, голодными девчонками – по моим представлениям – западло. Вдруг он замолчал и уставился на меня. Хотя в институте мы учились на параллельных курсах, знаком я с ним не был. Он попал к Ромму на третий курс сразу. Говорили, что его вышибли из ГИТИСа за аморалку – был скандал с молодой актрисой, которая родила от него ребенка. Папа, член ЦК , включил связи и Ромм получил студента из семьи советских патрициев. Никита сделал себе имя, когда ребенком снялся в фильме “Я шагаю по Москве” по сценарию моего гениального товарища, поэта, сценариста и режиссера Гены Шпаликова. Фильм я не видел, но говорят, что он вполне заслуженно имел успех. Через несколько лет затравленный чиновниками Шпаликов повесился.
В моем кругу у Никиты была репутация эгоистичного, умного и циничного парня, который для достижения целей не особо заморачивается средствами и любит только себя.
- Наташ, - обратился я к Филипповой, - посмотри, пожалуйста, у меня на морде ничего нет? Грязь какая-нибудь или что еще?
- А чего такое?
- Да вот через столик сидит Никита с двумя девчонками, он вдруг уставился на меня и смотрит, открыв рот. Может уменя волосы дыбом или чем-то запачкался?
Она хмыкнула:
- Ты чего? Все нормально. Он не на тебя смотрит, а на меня. Увидел меня.
- Тебя-яа? На тебя-то че смотреть? - с неподдельным удивлением деревенского дурака я уставился на нее, вместо того, чтобы отвесить что-нибудь жантильное типа: “О, да, действительно, сегодня ты выглядишь великолепно”.
- Он мне почти каждый вечер звонит, объясняется в любви, зовет замуж. - сказала она.
- Так ты бы меня предупредила, пошли бы ужинать в другое место. Зачем дразнить человека, если он так серьезно к тебе относится. Поехали бы в Центральный, взяли бы... ммм... щи суточные... в горшочке с пирожком... - глядя на нее, раздувая ноздри и плотоядно улыбаясь сказал я, облизнулся и глубоко дышал, как американский рысак: - На второе, хм... “строганов” с грибами, по сотке ледяной водки... Ах, Наташа, это нисколько не хуже, чем.... между прочим, принесут пирожок из слоенного теста. Его там подают не всем, но меня знают.
Пристяжные рядом с Никитой, двигали ушами, торопливо доедая салат. Не глядя, я привычно фиксировал детали быстро меняющихся картин окружающего мира и автоматически запоминал на долгие годы.
Поев, я расплатился и мы ушли. Проходя мимо стола нынешнего оплота просвещенного русского консерватизма, певца имперского величия шайки партократов и жуликов, я отметил некоторую растерянность и печаль.
На следующий день, когда я приехал в ресторан ужинать, я увидел в предбаннике Генку Морозова, поздоровался и собрался было проследовать в зал, как вдруг он меня остановил:
- Лень, у тебя был какой-то конфликт с Никитой?
- Нет. Мы с ним не знакомы. Никаких дел. - сказал я. - А почему ты спрашиваешь?
- Когда я вчера выходил из ресторана, он подошел ко мне и спросил кто за тобой стоит, что ты так уверенно себя ведешь. Я спросил почему это его интересует и он мне сказал: " Хочу ему насрать." Мне это не понравилось. Хочешь насрать – насри, но насрать с оглядкой как бы потом чего не вышло... В общем, я ему сказал: “ Ты знаешь где я живу? На Кутузовском, в доме, где живет Брежнев. Так вот, по средам Бердичевский ходит к нему с тортом на веревочке пить чай. Так что, думай.”
Я был в совершенном восторге от мастерски, двумя штрихами нарисованной Генкой картинки, изображающей меня в роли Винни-Пуха с тортом на веревочке и с трудом сдерживался, чтобы громко не заржать.
- И как он на это отреагировал? - спросил я.
- Он сказал: Ну, раз так тогда все, я молчу! - и развел руками. (Генка показал как Никита развел руками) Вот засранец! - почти с восхищением сказал он.
- Засранец. - согласился я.
Когда через много лет я прочел, что Никита в Киеве сказал в присутствии церковных иерархов: “Путина нам послал Бог!” я услышал в этой фразе отголосок знаменитого: “Вороне Бог послал кусочек сыра.”.
Есть такое существо – саранча. Это безобидный с виду зеленый кузнечик. Но основная его функция – жрать. Его жвала... слово-то какое потрясающее! - устроены так, чтобы жрать не переставая. Если саранчи собирается много, они могут сожрать поле, сожрать луг, лес, целую страну. Когда они летят – небо темнеет. Люди прыгают, орут, оглушительно гремят трещотки: тра-та-та-та-та!
Если саранча выберет какое-то место и остановится на ночлег, то живущих там людей ожидает голод.
Но ее вины ни в чем нет. Просто она так устроена – жрать. И люди такие есть. Они хорошо понимают друг друга. Они бывают умны, талантливы, учат молодежь. Смотрят просветленным взглядом в будущее, мужественно играя желваками и тогда становятся видны жвала.
Не раз говорил мне мой товарищ, гениальный оператор Паша Лебешев, снимавший Никите его, сделавшие ему имя, как режиссеру, фильмы:
- Надоело быть в тени мэтра. Постоянно на вторых ролях и за копейки. А ведь во всех фильмах основная работа – моя: картинка, разводка мизансцен, темпо-ритм, стиль. Вот я уйду (а я уйду!) и кончится Никита.
Говорил - говорил, а потом взял и ушел из жизни.
Свободное копирование
