На фото начала 60х: жители деревни Фефелово. В третьем ряду 4й справа - мой отец.
В заключение 1 части.
К 1964 году в Фефелове насчитывалось 56 жителей. Из них 16 человек пенсионного возраста, 19 – трудоспособного, 21 – детей. Демография обнадеживающая, будущее у деревни было, и неплохое.
Каждый двор ежегодно давал огромные урожаи картофеля (60-80 мешков), и овощей: помидор, огурцов, лука, моркови, свеклы, капусты. Яблоки собирали корзинами, смородину и крыжовник – ведрами. Терном по осени можно было заполнить не один грузовик.
А были еще и лесные дары: черника, земляника, малина, брусника, орехи. Грибов насушивали за лето по нескольку картофельных мешков!
В трех дворах держали пасеки. Меда накачивали по 50 ведер, бывало, и больше.
На 21 дом приходилось 14 коров, и соответственно столько же телят. Молока от каждой коровы по самому скромному подсчету – 2 ведра в день, это и сливки, и сметана, и творог, и масло. Телят сдавали государству на мясо, так же как и «лишних» ягнят – семья не в состоянии была съесть за зиму все поголовье от 3-4 овец. Сдавали также шкуры и шерсть, по очень низким ценам, потому что добра этого было много.
Практически у всех были куры. В летний период ежедневно снимали с гнезд по 20-40 яиц.
И так каждая деревня. Сельские жители, только личными хозяйствами, могли обеспечить не только себя. Было бы куда сдать излишки продукции, кому продать…
А были еще и колхозные поля картофеля и гречихи, льна и зерновых. В Церковнове работала молочная ферма, в Голосове – большой птичник. Отлаженное производство сельхозпродуктов, дешевизна и отменное качество мяса и овощей – кому могло помешать такое положение вещей? Почему в конце 60х власти принялись методично уничтожать русские деревни?
Я помню, как отрезали картофельные плантации. Первый год там посадили горох, а во второй и последующий – совсем ничего. Вскоре на месте урожайных полей образовался луг, с полевыми цветами, крапивой и сорняками, посредине проложили дорогу, там стали ездить гусеничные трактора, превратившие бывшие угодья в грязное месиво …
И это было только начало развала сельского хозяйства. Не стану заниматься перечислением обстоятельств, побудивших колхозников сняться с насиженных мест и разъехаться по городам в поисках лучшей доли. Однако, если уж исконные деревенские жители покинули родину, значит, были действительно вынуждены сделать это, ибо добровольно менять многолетний жизненный уклад не стал бы никто.
Сломать деревенскую жизнь оказалось легко, а вот возродить былое практически невозможно. Чтобы работать на земле, на ней нужно родиться и вырасти. Нужно впитать с молоком матери любовь к деревенской жизни, к работе в поле или на ферме. Горожан, согласных на переезд в сельскую местность, найдутся единицы.
В силу известных обстоятельств мы, деревенские дети 60х, тоже давно стали горожанами. Нам пришлось измениться, приспособиться к новым реалиям, построить свою жизнь совсем не так, как было предначертано. Мы получили городские специальности, городские жилища, городскую жизнь.
Почему же не оставляет нас боль утраты, щемящая душу ностальгия по той давней, деревенской свободе, почему до сих пор живет в душе малая Родина, будоража, печаля память, почему при каждой возможности посещаем мы то место, где когда-то цвела, жила и работала наша деревня?
Больно смотреть на безлюдье и запустение родных мест. На рухнувшие колодцы, едва заметные остатки фундаментов, заросшие сорняками сады и огороды. Богатейшие почвы ныне заброшены, поля буйно и бессистемно заросли молодым леском…
Никто не заботится о сохранности природы, никто не следит за состоянием леса, не проводит охранных и противопожарных мероприятий.
Не потому ли лесные пожары приобрели прошлым летом характер национального бедствия?
Свободное копирование
