Наступило лучшее время моей тюремной эпопеи. Хожу по земле, небо над головой. Из пяти с половиной лет заключения я чуть более полугода провел вне четырех стен — не на киче, или в крытой, или в СИЗО . Менты не досаждали, помня о прошлом, не лезли глупо в конфронтацию. Кажется, они ожидали конца моего срока не менее, чем я.
Начались некоторые трения с семейкой из местных. В отличие от других зон в чахоточной удельный вес местных невелик. Возможно, это их и задевало. Предложили встретиться, так сказать — «забить стрелку». Бандит раздобыл заточки. Но местные пошли на попятный, дискуссия не состоялась.
Дали длительное свидание. Как и ранее, в Усмани, приехали папа и Сусанна. Два дня пролетели быстро, но с пользой. Рассказал папе историю про клад. Точнее, написал, памятуя о возможной прослушке. Отца одолевали сомнения, всё же я его убедил. Действительно, даже если шанс невелик, грех им не воспользоваться. Иначе потом досада замучает, будет представляться упущенный случай.
Так отец и его приятель Владимир Веденеев стали кладоискателями. Владимир, физик, смастерил нечто вроде миноискателя. Я еще сидел, когда они вдвоем отправились за добычей. Соблюдая по возможности конспирацию, добрались до нужной деревушки. Как и положено, в лунную ночь приступили к делу. Границы раскопки определились легко, по рыхлой земле. За периметром работ земля оказалась плотнее. И нашли! Ржавую подкову и бутылочные осколки. Есть такая древняя традиция у разбойников — оставлять на удачу подкову. Нас опередили, и, кажется, ненамного. Наверное, клад откопали, подкову оставили, с радости распили бутылку. Должно быть, тот зек на этапе еще с кем-то поделился секретом. Для подстраховки. История про клад красочно описана в отцовских мемуарах, глава «Куап».
На свидании передал отцу для отправки заявления в союзные прокуратуру и МВД. Те же заявления отправил и ранее, легально. Я продолжил тяжбу с администрацией Тобольской крытой и Солгиреевым . Через некоторое время пришли ответы. Тобольская шатия обвиняла меня в антисоветской пропаганде. Отправил новые заявления. Обвиняя шатию в произволе, беззаконии.
— Зачем тебе это надо? — недоумевали ребята. — Скоро срок кончается.
— Именно поэтому, — объяснял я, — пусть знают, что на каждое их действие окажется мое противодействие. Авось поймут, что неприятностей от меня в тюрьме не менее, а то и более, чем на воле.
Несколько раз в таком духе «неосторожно» высказался прилюдно. Администрации, естественно, донесли.
Свободное копирование
