Последняя встреча

     Относительное благополучие снова укрепилось в нашей семье, не давая ей преждевременно распасться. Душа без родственных пут зависла в невесомости, о визитах к отцу я больше не мечтала.

      Последняя встреча состоялась через несколько лет после неудавшегося сближения и была совершенно случайной. Именно она окончательно вычеркнула родителя из моей жизни.

      Это произошло в поминальный летний день, когда верующие и неверующие люди ходят на кладбище и скорбят по усопшим родным и близким. Мать с отцом ненароком встретились у могилки старшей дочери, умершей в четырехлетнем возрасте от рака крови. Горе было общим, давним, но незабываемым, мама пригласила бывшего мужа на поминки. К тому же, многие наши родственники, друзья и знакомые покинули грешный мир. Повод по-доброму затронуть прошлое выдался подходящий.

      Начиналось всё пристойно и спокойно. Я ожидала взрослых дома, навела порядок, накрыла на стол. Разнообразной еды в холодильнике хватало, но две верные собаки выпрашивали исключительно колбасу и котлеты. Лакомство досталось каждой, я очень удивилась, когда на дверной звонок довольные четвероногие подружки отреагировали недобрым лаем - кто-то чужой пожаловал.

      Незваным гостем оказался отец. Он несмело вошёл, простуженно откашлялся, замялся у порога, снял плащ, сдержанно поздоровался, устало присел на диван. И вдруг почудился родным. Давящим комом к горлу подкатила непрошеная жалость. Детские обиды, недремлющими сторожами отгоняющие от сердца любовь, мгновенно улетучились.

      Я бы приняла любого папу: расстроенного, унылого, одинокого, больного. Пусть ему в нашем доме будет лучше, чем самому дорогому гостю. Мы не должны расстаться! Вихрь встрепенувшихся желаний бедственно перепутал правильные мысли. Несмотря на словоохотливость, дар речи потерялся, только мой искренний и добрый взгляд неловко обнажил тайные намерения.

      Отец придирчиво и одобрительно оглядел наше с мамой жильё, сказал, что неплохо устроились. Лишь настороженные собаки, претендующие на главенствующую семейную роль и бесцеремонно занявшие центр потёртого напольного ковра, ему не понравились. Впрочем, он им тоже. Но это не важно!

      В великом смятении я радушно ухаживала за друзьями, а сама аппетит потеряла, потому что папа очутился рядом. Он сидел напротив, всего на расстоянии вытянутой руки. Я ловила его дыхание и разглядывала каждую морщинку на бледном плохо выбритом лице. Знакомые черты исказились, ранняя седина убелила виски, отец сильно постарел. Видимо, беды не обошли стороной.

      Неужели теперь всё будет по-другому? Может, лучше, чем мечталось. Мама уже беспокоиться и ревновать не станет, ведь никого не обделю любовью.

      Пока замыслы о дальнейших отношениях кружили голову, папа вдоволь ел и пил. Не воду, конечно, и не сок. Прилично захмелев, вышел покурить на балкон. Я ринулась за ним, рассчитывая немного побыть вдвоём и поделиться давними надеждами.

      Однако отцу было не до моих чувств. Он бессвязно твердил о том, что я выросла, всё повторял: «Доченька моя, цветочек!». Слов таких нежных я отродясь не слышала, засмущалась, аж глаза завлажнели. Захотелось быть папиной, милой, любимой, желанной, единственной, самой хорошей! Цветочком.

      Волнующие эпитеты одурманили разум и опрометчиво принялись на веру. Папа того не заметил, его благой словарный запас быстро иссяк, в бесцветно-мутных глазах мелькнул холодок. Не услышал родитель моей мольбы прийти в трезвом состоянии. Наш задушевный разговор был длиной в одну выкуренную сигарету. Затем отец вернулся к столу и снова потянулся к бутылке с водкой, не ожидая поминальных тостов.

      Гости мягко останавливали грязные порывы, но он пил и пил. Перед уходом выглядел жалким и противным, несуразно размахивал руками, звучно отрыгивал алкогольные пары, ругался матом и ронял слёзы. Скорее всего, по недопитому спиртному – несколько ёмкостей ещё не опустошились.

      Собаки забрались под диван и недовольно рычали, почуяв неладное. Моё терпение лопнуло, сунув в руки невменяемому папаше очередную бутылку, я с неприличным грохотом распахнула входную дверь: «Пошёл вон!». Больше не хотелось быть нужной. Раз водка важнее дочери, пусть убирается вместе с ней из нашего дома. Не знала я мужской помощи и заботы, и не надо. Обойдусь!

      На миг отец протрезвел, опешил от неожиданности, голос задрожал неподдельной злостью: «Ты такая же, как твоя мать!». Претензий имелось немало, высказывались они вперемешку на повышенных тонах. Наши приятели неловко прекратили разговоры, мама тоже странно молчала.

      Я не возражала: да, такая! Резкая, неласковая, порой откровенно грубая, но сильная и гордая, готовая в одиночку вынести любые трудности. Какой ещё могла быть? Отец капли усилий не приложил, чтоб дочь выросла иной.

      Окончательная разлука была очевидной. Я шумно захлопнула дверь, нелепые «розовые очки», сквозь которые видела папу, упали, разбились вдребезги. Настала пора реально глядеть на мир. Так правильнее, хоть больнее.

      Пока стихал звук заплетающихся шагов, я изо всех сил боролась с отчаянием. Гадкая ссора обошлась без рыданий. Друзья семьи неуместно задержались, горевать о несбывшихся мечтах на виду у неродных людей было стыдно.

      Любимые собачки жалобно скулили и преданно заглядывали в глаза, выражая немое сочувствие. Всё они понимали. Скоро в наш дом вернулись тишина и спокойствие. Я поклялась себе, что расстройств, связанных с отцом, больше не будет.