В этот день случилась беда. Впервые за долгие годы работы Александрыч забыл свой "тормозок"! Здоровый свёрток с котлетами, отварной картошечкой, яйцами вкрутую, бутербродами, тремя пакетами молока, а также дюжиной конфеток и кучей бубликов-сухариков, заботливо приготовленный его женой ещё с вечера, так и остался лежать в холодильнике. Вместо него Мишка прихватил кулёк сухой алебастровой штукатурки, что завалялась у него с незапамятных времён, и что он по случаю обещал кому-то на работе. По инерции взял свёрток в руки и успокоился, хлопнул дверью и тяжело отдуваясь потопал до лифта. Жил он на третьем этаже, но лифтом, сами понимаете, пользовался всегда. А про второй свёрток, где завтрак, он же ленч, обед и полдник, как-то совсем забыл...
К середине смены, когда подошло время главного "перекуса", муки голода превратились в настоящую пытку. Мишка обшарил все ящики в ЦПУ, но не нашёл там ничего, кроме несчастной замызганной карамельки. Смокча конфетку как можно нежнее и пытаясь растянуть удовольствие, он заглянул в мусорную корзину - вчера жена дала ему курицу и может там остались кости... Но нет, уборщица уже успела всё опорожнить. Ко дну прилипла маленькая скрученная шкурка от сала. Это уж точно ещё с прошлой недели. Конфетка слизалась окончательно, обдав язык прогорклым повидлом. Через секунду во рту стало совсем пусто. Мишка воровато огляделся - за открытыми дверями никого. Он запустил руку в мусорку, бережно отодрал сальную шкурку и быстро засунул её в рот. На приторный карамельный остаток горько наложился вкус солёного сала. "Дурнэ як сало без хлиба", вспомнилась ему тёщина поговорка, и тут же шкварочка соскользнула в пищевод. Голода эти находки не утолили, даже наоборот, разбудили какое-то неистовое урчание в кишках, отчего ему стало совсем невыносимо. Мишка тщательно облизал конфетный фантик, и обречённо вздохнув, опустил его в мусор.
Вообще день этот оказался удручающе гадким. К концу смены прибыла дежурная бригада, радостно объявив, что у "летучки движок дал клина", и завтра им из Горэнерго срочно пришлют другую машину. А на сегодня вся работа отменяется. Мишкиному сменщику уже позвонили, из-за форсмажора тот приперся на работу раньше и наконец отпустил голодного Саныча на все четыре стороны. Мишка запыхтел паровозом, и быстро, насколько позволяла его комплекция, побрёл на выход. Вообще-то он ненавидел самостоятельные поездки по городу, да и последний раз в метро спускался пожалуй пару лет назад. На полпути до станции одышка взяла своё, и Алексадрыч тяжело опустился на лавочку в первом попавшемся сквере. Через минуту мимо проскочил паренёк, кому он принёс алебастр. Заметил Саныча, сразу предложил зайти - пропустить по маленькой. Чего ж не зайти! С удовольствием. Мишка, словно переросток-Винни-Пух, сглотнул слюну. В гости это хорошо, благо идти всего до соседнего дома, и пытки лестницей не будет - хата на первом этаже.
За заветной дверью вместо ожидаемых вкусных ароматов чего-нибудь жаренного, в нос ударил запах краски. К сожалению, жена у паренька уехала с детьми в отпуск, и тот временно холостяковал, занимаясь мелким квартирным ремонтом. Такая работа давала уважительную причину самому себе ничего не готовить - главным местом ремонта была кухня. Из всех припасов, что супруга наготовила перед отъездом, осталась одна здоровая кастрюля борща. А мужики, они ведь в таких ситуациях частенько становятся как дети - вначале съедят всё второе, потом пожрут колбасу, а первое стоит, пока не скиснет, коли никто им его не греет и на стол в тарелочке не подаёт. Короче к кастрюле борща даже хлеба нет - единственную корочку пустили на "занюх" припрятанной чекушки водки. Хозяин увидел Мишкин голодный взгляд и подзадорил: "Мих-Саныч, да ты ешь, не стесняйся! Хоть всё съешь - всё равно я этот борщ в унитаз вылью, пожалуй он завтра уже скиснет. Выручай, чего добру пропадать?!"
И Мишка ел. От пуза ел. Борщ был не гутой, кислый, но в общем-то вкусный. Кастрюля быстро пустела. Его коллега смотрел на такое чудо и только ахал от восторга, подзадоривая его. Наконец голод отступил, Мих-Саныч наелся. Благодарный хозяин вызвался проводить Мишку до метро. Побрели неспешно, чинно. Вот уж и станция. А на пятаке перед ней - ларёк, пиво в розлив. Ну давай на прощание по кружечке. По кружечке не вышло, вышло не то по пять, не то по шесть, а может и побольше, кто их там считал. Хорошо хоть рядом с "точкой" туалет, нужда не мучает. Простояли до закрытия - белые питерские ночи незаметно крадут вечернее время.
Наконец распрощались. Мишка поджал левой рукой живот, и кое как запустил правую руку в брючный карман. Обдавливаемая со всех сторон складками жира, рука нащупала мелочь. Фух, вот он - долгожданный пятак. Протискиваться через хищные створки Александрыч не любил. Он опустил монетку в крайний турникет, где проход шире, пропыхтел мимо вахтёра и осторожно стал на эскалатор, надёжно перегородив его для всех желающих бежать вниз. Осталось самое страшное - сойти с эскалатора. Он завистливо посмотрел на стайку молодых студентов, весело прыгающих через "гребёнку" где-то впереди. Опасная черта всё ближе и ближе. Мишка сконцентрировался и сделал критический шаг. Тело закачалось, но ничего - не упал, не потерял равновесия. Слава Богу пронесло. Заранее подгадав место, где остановится вагон, из которого ему будет ближе всего выходить на его станции, Мишка остановился, невольно морщась от удивлённых взглядов прохожих - его фигура явно привлекала внимание. Впрочем, народу на станции было не много, а вскоре подошёл поезд, в котором тоже полно пустых мест. Ну вот и проделана самая сложная часть его сегодняшнего вынужденного путешествия. Мих-Саныч уже успел пропотеть, словно на него вылили ведро воды. Он вздохнул с облегчением, прошёл в вагон и, предчувствуя как приятный холодный дермантин коснётся его липкой спины, с наслаждением плюхнулся на сидение.
