Несколько месяцев я провела в больнице, но мне теперь позволили на выходные уходить домой. Я бойко скакала по двору на своих костылях и даже выходила на улицу, вооруженная ими. Больше я не боялась мальчишек, да только нападать на меня никто не собирался.
Ах, какое это было прекрасное время! Все с тобою ласковы, все с тобою возятся, мамины сотрудники таскают гостинцы бедной калеке, девочки в рот заглядывают – слушают мои байки про «страшную больницу», где я прописалась на несколько месяцев. Прямо хоть не расставайся с костылями!
Особенно хорошо дома – никто не заставляет мыть посуду или подметать. Не будешь же работать, прыгая на одной ножке? То-то! Пусть теперь Лялька вытирает пыль с подоконников и помогает папе борщи да каши готовить! И в погреб мне нельзя лазить – там же лестница крутая!
Холодильников не было после войны ни у кого.А общий погреб в подвале дома был глубокий, сырой и темный. Во время войны здесь прятались от бомбежек. А сейчас там у каждой семьи было свое место вдоль стен. В летнее время сюда выносили кастрюли с борщами и всю еду, что боялась тепла. Спускаться по ступенькам вниз с кастрюлей в руках – для этого требовалась ловкость и сноровка. Ведь надо было преодолеть две крутые лестницы, не держась за перила! И не один раз в день. Еду в жаровнях и кастрюлях сначала ставили, потом выносили, потом снова возвращали.
А еще в погребе было страшновато. В темных углах чудился детям кто-то затаившийся...
Если ребенок часто болеет, есть опасность превратиться в хроника. Уж очень много поблажек получает бедненький страдалец от окружающих! Находишься как бы в центре внимания, которое как-то естественно начинаешь узурпировать.
Что меня спасло от такого перекоса? Страсть к чтению и природное чувство справедливости.
Быть справедливой получалось не всегда, но борьбу за нее я вела с детства. Всем всего должно перепадать поровну! Этот девиз здорово осложнял жизнь, но зато не давал распускаться эгоизму. В книжках для детей всегда побеждала справедливость, во взрослой литературе – наоборот, побеждало зло. Гибли хорошие герои, злодеи торжествовали, а мне так хотелось доброго конца! От жалости к несчастным героям сердце мое разрывалось на части. Я рыдала, негодовала, одних удивляя такой силой сострадания, других раздражая. Когда эмоции захлестывают, а характер еще не сложился, легко стать истеричкой.
Думаю, у меня был трудный характер. В обществе чужих людей я робела, терялась, зато в родных стенах сильно портила нервы родителям. То капризничала, то грубила, то плакала. С Лялькой ссорилась и даже дралась. Ведь сестренка только с виду была куколкой, а в состоянии обиды даже кусалась и царапалась.
Жизнь каждого члена нашего семейства не занимала меня так, как до и во время войны. Слишком много физических сил уходило на болезни. Я ведь умудрилась до двенадцати лет пять раз побывать под общим наркозом, полежать в четырех больницах и много времени провести в поликлиниках, куда меня водила мама. Я же состояла на учете у фтизиатра!
А впереди меня поджидала болезнь совершенно неожиданная, вроде бы с неба свалившаяся…
Свободное копирование
