Дневник военных лет - 47

31 <октября>

Вчерашний день и ночь прошли совсем спокойно. Сплошные облака, очевидно, избавили нас от налетов. Сегодня такой же день, и до сих пор тихо. Последняя бомбардировка была очень мощной. Бомбы попали в здание ЦК, которое горело всю ночь, в Наркомат тяж. пром., МГУ и т.д. Говорят, что на Тверской в очереди было убито 200 человек. У знакомого бомбы попали в дом двухэтажный с подвалом, служившим убежищем. В убежище все уцелели. У нас такое же положение: убежище под трехэтажным домом. Так что мы в случае прямого попадания бомбы не обязательно погибнем, как я ранее предполагал. Сегодня объявлено, что переучету на воинскую повинность в Москве подлежат все мужчины до 60 лет. Газеты говорят о затишье и подготовке немцами нового броска. Мы нигде не ведем контрнаступления. Таким образом, наша оборона целиком пассивна, т.е. обречена на неудачу. В сегодняшней статье Ярославского в “Правде” говорится, что, “может быть, недалеко то время, когда мы перейдем в контрнаступление”. Все это признаки слабости. Конечно, в лозунгах к 24-й годовщине Октябрьской революции нигде нет слова “капиталист”, говорится лишь об империалистах. Даже в 17 г. была свержена, оказывается, власть империалистов. Зато последние дни принесли ряд речей: Рузвельта, Идена, Галифакса и других. Говорят они все настолько энергично, что трудно предположить, что они пойдут на компромисс с Гитлером. Но приближение его к Майкопу и к Грозному отдает ему в руки нефть. Стало быть, если они действительно хотят воевать, им надо активизироваться, ибо с нефтью Гитлер будет непобедим, а в России он найдет и человеческие ресурсы, скажем, для похода на Индию.

Забавные слухи о Тимошенко. Он будто бы незадолго до немецкого удара отдал приказ о наступлении, но генералы отказались выполнить приказ. Тогда он расстрелял десять генералов, но 11-й выстрелил в него и убил его. По другой версии, он в плену. Туманно с Ворошиловым, во всяком случае Ленинградским фронтом командует генерал Хозин. Сейчас опять застучали выстрелы. Началась тревога.

Без перемен. Очевидно, передышка. Слух: немцы у Голицына, т.е. в 50-ти км. Эвакуация продолжается. Наш институт едет 4-го. Судя по сегодняшнему выступлению Лозовского, положение с Японией все же угрожающее. Москва сейчас в значительной мере — ключ к будущему. Вряд ли положение сможет долго оставаться напряженным. Если немцы возьмут Майкоп, Грозный, Элисту, они будут непобедимы. Значит, должна последовать какая-то активизация англичан. Москва стоит. Осень, по газетам, мешает работе немецких коммуникаций. Подмосковные укрепления с каждым днем начинают принимать все более грозный вид. Если немцы застрянут под Москвой, выдержит ли их армия этот психологический удар?

Во всяком случае они близки к победе. Если они доберутся до бензина и возьмут Москву, англичане не будут для них страшны. Они установят фронт по Волге и весной ударят по Англии. Немецкая армия, прошедшая через горнило войны, конечно, разобьет англичан. Неужели они допустят разгром России? Какой козырь у них будет еще в запасе?

Лозовский сказал, что у нас успешно идет формирование новых армий. Это косвенное признание того, что у нас разбита старая армия и нет резервов. “Правда” пишет о том, что немцы могут одержать успехи “завтра и послезавтра”. Очевидно, на ближайшее время надежд у нас нет. Бои идут на окраинах Тулы. Немцы прорвались в Крым, подошли к Ростову, готовят штурм Москвы — поразительная сила удара.

Бомбардировок не было, из-за плохой погоды, должно быть. Дувакин уезжает в Омск. Если не уедет, его мобилизуют. Всех военнообязанных из Москвы изымают и посылают в Горький. В конце концов в Москве не усидишь — все опустеет.

Ночь обошлась без бомб. Но утро солнечное, синее небо. В небе аэростаты заграждения. Все недовольно смотрят на небо и ждут бомбардировки. Говорят, что в здании ЦК убит драматург Афиногенов. Я его знал еще с 1921 г., но отношений у нас каких-либо не было.

Сегодня воскресенье. Говорят, что немцы по воскресеньям не бомбят. Сейчас уже 6 ч., а их все нет. С сегодняшнего дня закрыты коммерческие магазины, снабжение переходит на карточки целиком, но цены остались коммерческие!

На фронте, очевидно, затишье. Перед боем, конечно.

Читаю А. Аверченко, его рассказы эмигрантского периода снова получили остроту современности.