4 февраля 1942
"Ты живешь в сияньи дня.
Ты живешь не для меня" ..
Перечитываю Жуковского. Милый поэт. Голос тихий, иногда сладостный; простодушный, но мудрый. Жизнь, пронизанная печалью, но и примирением. Вот кто настоящий "поэт покорности и примирения".
Старость Жуковского "вызрела" из всей его жизни. Тихо жил, тихо созрел, мудрецом умирал. 1852-й год. В феврале Гоголь ушел, в апреле Жуковский -- друзья. Дорогие мои.
Гоголя след с детских лет прочертился в сердце. Жуковский пришел позднее. Обоих очень люблю, хоть и силы их разные. Какие они письма друг другу писали. Вообще -- что была за Россия! От нее остались пожарища, пепелища, все равно, дух вечен. Вечные голоса дойдут из-под ужаса, мрака. Смотришь на русскую книгу теперь с волнением -- и любовью (особенной). Ей ведь вверено сохранить, передать более мирным и счастливым поколениям образ России -- не звериный, но истинный. Гоголи и Жуковские за нас заступники. Если б они живы сейчас были, я бы им сказал: "Старайтесь, ради Бога постарайтесь, милые мои, побольше и получше напишите"! И сейчас мысленно обращаюсь к собратьям моим, современникам еще живущим, еще "на лире бряцающим" -- тоже: бряцайте, пожалуйста, до последнего даже издыхания. Кто может стихами, кто может, рассказами или романами -- все приемлется". Мережковский -- в своем особенном роде, но благородно трудился... и пока жив был, всегда радовало, что вот этот хилый, сгорбленный старичок на восьмом десятке не складывает рук. Дай Бог каждому из нас кончать так, как Жуковский. Но это надо заслужить. Это плод жизни высокой, подвижнической, удобренной преодоленным горем. "Поэт покорности и примирения" -- это надо оправдать.
Леля Б[елоцветова с мужем] задержалась в Риге до ухода большевиков (в июне 1941) -- не успели бежать. Накануне вступления немцев к ним в квартиру ворвались -- на глазах Лели мужу выкололи глаза, вырвали язык и в гостиной повесили его на люстре.
Свободное копирование
