28 августа.-- Нынешний день, конечно, от влияния вчерашнего, прошел довольно нехорошо и неприятно. Весь день не хотелось делать дела, может быть и кажется оттого, что вчера же вздумал, что подло это, с одной стороны, прислуживаться Срезневскому, когда он так делает и когда другие имеют справедливые причины быть им недовольными.
Встал в 10 почти часов, утром почти ничего не делал, после обеда тоже. Расположение духа было довольно неприятное; несколько, хотя мало, щемило, главным образом, конечно, оттого, что думалось о В. П., потом, конечно, и оттого-, может быть, что думалось о себе после этого, -- что я не устроен, покровителей нет.
Этой мысли ясной не было, но может быть была темная, и пришло, когда пришел Ал. Ф.: да что в самом деле? В. П-чу только 9 месяцев прожить как-нибудь, после диплом и пошли дела. В 6 час. пришел он, говорит: "Пойду". Не хотел ни минуты сидеть, принес только "Современник", чтоб [я] отнес к Залеману и сказал, что он нездоров, -- ему с ним видеться что-то не хочется. В ту минуту, как я одевался, пришел Ал. Фед., просидел до 8 слишком часов, было прескучно, мне было тяжело, я думал о В. П., который уходя сказал: "Иду к тестю, нужно быть там".-- "Что же?" -- "Третьего дня была Надя, он сказал: ступай вон; и вчера прибил жену, которая в слезах пришла и просила, чтоб я как-нибудь помирился: это, говорит, ты ее избаловала! и бьет ее".-- Не вышла бы история, т.-е. не растревожился бы слишком В. П., хотя я знаю, что это глупо: не тревожится он каждый час. Завтра буду У него, как сказал. Ал. Фед. приходил звать завтра к себе помочь перевозиться. После писал несколько, с час, теперь ложусь читать. Дописал до Велеса у чехов. 1/2 10-го. Луи Блан, сказал А. Ф., бежал.
Свободное копирование
