7-го [августа], 11 1/2 утра.-- Думаю с тоскою о том, что если Над. Ег. в самом деле не такова, как мне казалось, а такая, как Вас. Петровичу, и если, как вообще я с первого раза принимаю людей обыкновенных лучше, чем они есть, и только после разбираю, что это люди не необыкновенные, так и здесь.
Сижу, как обыкновенно, за Нестором.
6 часов.-- После обеда в 4 часа пришел Вас. Петр.; сидел 1 1/4. "Я, -- говорит, -- человек неспособный к семейной жизни". Я говорю, что часто бывает, что именно того-то мы в себе и предполагаем недостаток, чего в нас весьма много.-- "Нет, -- говорит,-- например, приходит тесть, говорит -- собирайся; я смотрю на него: "что же собираться, да куда?" -- "К тетке на Крестовский",-- и был весьма изумлен, что я сказал, что не пойду; в самом деле, -- вообще это-то именно и раздражает нас: человек ничего, только совершенно различным образом от нашего смотрит на вещи, чем мы, и через это делается нам несносным, между тем как мы ему сами также делаемся чудны. А она прекапризная, -- вчера до 11 ч. не говорила со мной из-за того, что я не пошел по другим улицам, -- я говорил это спокойно, как обыкновенно, -- я тоже; наконец, сама же подошла и стала играть и говорить". (Эти слова подействовали на меня хорошо: в самом деле, сердце мягкое весьма.) Я сказал, что он сам неправ и что с ее стороны это естественно и другого нельзя ожидать и так вообще не должно делать.-- "И странно, -- говорит, -- что не читала Лермонтова". Я сказал: "Напротив, при мне читала, и когда я вошел, была положена карта на 130-й странице; ведь это положили не вы?" -- "Нет".-- "Так она перестала читать с этого места. Да, должно быть осторожным в таких случаях, -- сказал я: -- как давеча я: вижу, Любинька сидит, не читает "Отеч. записки", -- и осудил в душе и приписал это опошлению строго и серьезно. После прихожу-- лежат "Отеч. записки" перед нею, на открытой странице таблицы, гляжу -- статистика Петербурга Веселовского.-- Разве ты все повести прочитала?-- Все.-- Итак, я глубоко виноват перед, нею".-- "Семейная жизнь, -- говорит он,-- -начинает несколько надоедать, что-то кажется пошловато", -- это выражение в первый раз я слышу, -- "и я не создан для семейной жизни; никогда не было у меня времени счастливее того, как когда я путешествовал, и на следующее лето я, если бог даст, выеду отсюда; скажу, что в Ригу на две недели, а сяду на петергофский пароход, оттуда пешком в Варшаву". Довольно грустно для меня это, но чувствую головою, тоски нет.
Вас. Петр, не думает, чтобы Гоголь был православный в душе, я, напротив, думаю, т.-е. не о православии, а о том деле, верующий ли он в откровение и проч., или только человек, как все великие люди, крепко верующий в промысл, или христианин в старом смысле.
Кажется, В. П. по себе судит о других: я нет, следовательно, и другой нет, -- мысль, от которой не удерживаюсь и я, только в другом приложении: я верю в прогресс и то, что мы питаемся крохами Запада и дети перед ним, следовательно, и все люди умные тоже, и Иннокентий лжет, если говорит: "С нами бог, а кто с вами -- не знаю".
9 3/4.-- Вас. Петр, говорил еще о Воскресенском, профессоре химии: "Пошлый, грубый человек; жаль, что вышел из университета и негде будет его встречать, а хотелось бы чаще смущать его и припоминать ему его подлость; когда я вошел в первый раз в его аудиторию, он смутился заметно и смешался, я не сводил с него глаз".
Думаю я теперь о папеньке по поводу приписки в письме" "Пусть холера идет туда, где не жалеют жизни, режутся": человек, чуждый партий и даже не знающий их, -- что было бы, если по "его мнению, конечно глубоко беспристрастному, устраивать дела? Мог ли бы он отказывать в droit du travail {Право на труд.}, над которым так безжалостно смеются и которое истинная причина переворотов (т.-е. пауперизм)?
Когда я говорил о Над. Ег., что не читает Лермонтова и пр., что читает "Иллюстрацию" и проч. против него, и сказал: "Это так естественно по степени ее развития; это вещи такие, что вы не вправе огорчаться", или что-нибудь в этом роде, он скадал: "Да огорчаюсь-то вовсе не я, а вы". Не знаю [как] первое, а последнее верно: если он сказал это не нечаянно и не в шутку, то трудновато обманываться ему и в другом, -- в самом деле, это как бы личное мое дело, так я говорю об этом и думаю всегда, и когда расположен -- чувствую. "Меня удивляет, -- говорит он, -- мое совершенное равнодушие к ней: я думаю, что я люблю ее как одну мою двоюродную сестру, которую весьма люблю, -- нет, менее".
10.40.-- Дописал Дѣтій -- Землям и написал И до конца 104-й стр.; часто работу прерывал на несколько минут разговорами с Терсинскими. Спина устала, грудь нет.
Свободное копирование
