Осень 1966 года. Прошло незаметно лето и нужно идти в девятый класс. Однако вместо учебы нас посылают в деревню на месяц собирать картошку. Второго сентября все девятиклассники садятся с вещами в автобусы и отбывают в совхоз. Куда нас везут, пока не известно, но вскоре наша классная руководительница Нелли Николаевна сообщает, что мы едем в село Крошнозеро.
По дороге весело болтаем и подъедаем припасы, заботливо положенные родителями. А чего их экономить? На месяц все равно не хватит. По приезду в село нам сообщают, что столько народу здесь не нужно и два класса отправляют за восемь километров на другую сторону вытянувшегося дугой озера, в маленькую карельскую деревушку, ее название память не сохранила.
Нас, мальчишек человек десять- двенадцать, подселили к пожилой семейной паре, в доме у которой имелось большое помещение с нарами. И мы приступили к обустройству. Набив наматрасники сеном, укладывали их в облюбованном месте на нарах. Считая себя очень умным, я устроился у окна. Впоследствии оказалось, что это было ошибкой, из него зверски задувало, и приходилось спать укрывшись под одеялом с головой.
Дому было лет сто пятьдесят, если не больше. С проваленной крышей и пристроенным туалетом, без задней стенки, он создавал жалкое впечатление. Хозяин, мелкий пожилой карел, Ёша, за своим добром не следил. Большую часть времени он выпивал. За это периодически получал тумаки от своей жены. Нас от хозяев отделяла только матерчатая занавеска, и мы частенько наблюдали такие ситуации.
Забегая немного вперед, сообщу, что страшный вид дома как-то раз помог мне с приятелями переночевать у девчонок. Поздно вечером мы вчетвером заявились к ним и сообщили, что у дома окончательно провалилась крыша, остальных парней кое-как пристроили по соседям, а нам, опоздавшим к дележу, негде ночевать. Девочки, конечно, не очень поверили, но в ночлеге не отказали. После посиделок с чаем гитарой нас распределили по нарам. В те времена девочки были не такие доступные, как сейчас, но целовались они уже в охотку. Поэтому, когда утром мы отправились к себе с опухшими губами, спать хотелось зверски.
После обустройства, дел на этот день у нас не оставалось, и мы отправились знакомиться с деревней. В итоге оказались в деревенском магазине, где нам, пятнадцатилетним пацанам, без проблем продали две бутылки Столичной водки. Местные алкаши завистливо смотрели в нашу сторону, но денег не клянчили, видели, как мы собираем мелочь по карманам.
Вечер у нас прошел отлично. Мы накрыли стол, водку же предусмотрительно перелили в чайник. Сделали это не зря, потому, что в разгар пирушки к нам пришла Нелли Николаевна. Она начала подозрительно принюхиваться, но ей из второго чайника Фелька Прохоров уже наливал заваренный чаек. Пришлось немного притормозить, но классная, выпив чайку, ушла к девчонкам, а мы продолжили пьянку.
Не знаю, как друзья, но я в первый раз в жизни пил водку, да еще в таких дозах. Поэтому сразу после выпивки заснул мертвецким сном.
Утром вставать было тяжко. Еще тяжелей после скудного завтрака отправляться на работу. На поле Нелли Николаевна объявила норму, за рабочий день надо собрать двадцать корзин картошки.
На первый взгляд корзины были не очень большими, но когда я приступил к сбору клубней, оказалось, что это не простое занятие. Уже после третьей корзины энтузиазм куда-то улетучился. Заболела спина, ноги налились тяжестью. А девчонки собирали себе картошку и хоть бы что.
Ближе к обеду желание работать полностью исчезло. Во время обеда мой приятель Вовка Третьяков сообщил:
-Ну, ее к монаху, эту картошку, надо в грузчики переходить.
На следующий день мы так и сделали. На телеге, объезжали поле и собирали полные корзины. Вывозили их к дороге, где перегружали на грузовую машину. Вечером, как-то так получилось, что я остался с телегой и лошадью, а мои товарищи потихоньку смылись.
Оставить запряженную лошадь в поле совесть мне не позволила и я, усевшись на охапку сена, повернул лошадь в сторону конюшни.
Общее направление я знал и вскоре подъехал к полуразвалившемуся зданию совхозной конюшни. Вообще, в этой старинной карельской деревне почти все имело такой вид. Но нас это не удивляло поему-то мы считали, что так должно и быть.
Около конюшни стояло несколько телег. В одной из них распрягал здорового черного жеребца парень из параллельного класса, Сякин Вова. Сам он был не менее здоров, чем этот жеребец. Рост на тот момент у него был два метра десять сантиметров, да и весу в нем было килограмм сто тридцать. Но меня в тот момент интересовало одно - как распрячь кобылу из телеги. Вовка мне с удовольствием показал, как это делается и сам провел нужные манипуляции..
Ни одного местного работника в конюшне не было. Они уже сбегали в магазин и отмечали прошедший день на берегу, благо, что начало сентября было погожим. Мы сами завели лошадей в конюшню, подкинули им сена и закрыли в стойлах. Мешки с комбикормом и овсом трогать побоялись.
В этот вечер определилась моя работа на оставшийся месяц работы в совхозе. Я работал возчиком до самого отъезда. И представьте себе, мне эта работа нравилась. Вот только баню я всегда ждал с нетерпением. После нескольких дней работы начинало казаться, что от меня лошадиным потом несет сильней, чем от самих лошадей.
Свободное копирование
