По прибытии выяснилось, что накануне в Екатеринбурге введено чрезвычайное положение, и без проверки документов покидать вагоны не разрешается. Мои бумаги вызвали подозрение у начальника военного патруля, и мне было велено оставаться в вагоне до прихода какого-то старшего чина. Сочтя, что это слишком рискованно, я дождался, когда патруль перейдёт в следующий вагон, сошёл с поезда и взял извозчика. Однако при выезде с вокзала нас остановил другой патруль.
Обнаружив, что в моих документах отсутствует разрешительная пометка первого патруля, красноармейцы под охраной препроводили меня в здание вокзала, сдав с рук на руки тому самому человеку, который велел мне оставаться в вагоне.
Дальше всё было предсказуемо. Со связанными руками под конвоем меня перевезли в центр города в здание гостиницы, превращённой большевиками в тюрьму. Здесь содержались бывшие офицеры и все, кто подозревался в сочувствии белочехам. Люди вели себя по-разному: кто-то нервно расхаживал по комнате, кто-то колотил в дверь, требуя немедленного освобождения, кто-то сидел, обхватив голову руками, безропотно покорившись судьбе.
Через несколько дней мы узнали от охранника, что царь Николай II, находившийся под арестом здесь же, в Екатеринбурге, но в другом здании, расстрелян вместе со своей семьёй. Что и говорить, это вызвало панику среди заключённых. Практически каждую ночь из нашего «номера» кого-то уводили – то поодиночке, то группами. Мы не знали – куда, но никто из этих людей не вернулся. Теперь стало ясно, что их просто расстреливали.
Свободное копирование
