Родня
К сожалению, о моей родне по папиной линии (да и по маминой тоже) я знаю очень мало.
Вероятно, сказалось отдаление, обусловленное маминым вторым замужеством, резким изменением нашего семейного статуса – появление отчима и четверых столь разновозрастных детей, разительные перемены окружающей обстановки, связанные с переходом от городской жизни к жизни сельской. Загруженность заботами, трудностями, неприятностями. И всё это на фоне напряженностей того времени...
Ведь для мамы фактически изменился только вариант невзгод – и может быть новые были тяжелее старых.
Мама моя – светлая память о ней! – была человеком очень скромным и деликатным. Она не была гордячкой, но беды свои, как могла, прятала – будто стыдилась их. Может быть, ей в том первоначальном положении и показываться не хотелось. Виделась ли мама с кем-нибудь из семейства Шапиро после её второго замужества, - мне такой случай неизвестен. Думаю, что этого не было. А в наших с детства мне запомнившихся уединенных беседах фигурировал, главным образом, мой покойный папа, и всё о нём было в высшей степени похвально.
Думаю, что поводов для вопросов у меня было тогда предостаточно. И, наверно, по мере взросления они становились существеннее. Но и мамины ответы соразмерялись с возможностями моего тогда детского восприятия и были умышленно сдержанными. Рассказывать в те годы ребенку, например, о социальном статусе родных и даже дальних родственников, если те не были рабочими или бедными крестьянами, было рискованно. Сведения о маломальской зажиточности могли быть неожиданным образом использованы власть имущими любого ранга. Особенно на периферии, где произвол был свободнее. В немилости была какая-никакая зажиточность даже предков. Здесь и обыски в поисках сохранившихся драгоценностей, и аресты, и конфискации «чего понравилось», и всяческие унижения. И хотя никакого такого добра в нашем роду уж точно не было, прародители и родители мои явно не имели рабоче-крестьянского происхождения, что было очень важно. Даже в учебные заведения (исключая обычные школы) принимались преимущественно дети рабочих и крестьян. Незащищенность, страх, ужас - что можно рассказать не всякому взрослому, ребенку лучше не рассказывать. Поэтому мамины рассказы касались только каких-то бытовых эпизодов и воспоминаний. И радости в них было мало. Очень кратковременным было её счастливое замужество. А после него даже добрые воспоминания излагались ею с печалью.
