На полпути от нашего дома до школы была аптека – тоже кирпичный дом, где жила и семья аптекаря. С его сыном Адиком я училась в одном классе, а семьи наши были дружны. У аптекаря была красивая квартира и большой сад.
В центре села, на пригорке на большой площади возвышалась церковь. Был какой-то парк невдалеке, и за ним – сельсовет. Во дворе его – небольшая постройка, где, как говорили, держали арестованных. Я их не видела. Но боялась.
Близ сельсовета были базар и магазин с названием «Потребиловка». А за селом, в сторону вокзала, была огромная площадь, где периодически бывали ярмарки. На окраине первой сотни стояла большая больница – красного кирпича здание с фигурной кладкой, окруженное большим садом, рядом – дом с садом для врача. В этой больнице работал фельдшер по фамилии Барлит. От сына аптекаря я знала, что Барлит был морфинистом и частенько, даже по ночам, приходил к аптекарю со слёзной просьбой дать ему морфий.
Что собой представляют морфий и морфинист, я не знала, но что это очень плохо, ясно было по выражению лица и глаз рассказчика. В дальнейшем вместо Барлита стал работать очень хороший, по отзывам, врач Мусарский, с его детьми я дружила и часто бывала у них. Их сын Боря был моим соучеником во 2 классе, а его сестричка Аня тогда училась в 1 классе.
Железнодорожная станция находилась примерно в трёх километрах от села и называлась, если помню, Жовти Воды, из за близости всё той же реки. Дорога к станции проходила через степь. И как же красива была эта дорога в колышущемся море колосистой ржи! А за ними – «посадка», густо растущие деревья вдоль железной дороги. Мне редко случалось совершать этот путь до станции, но каждый раз это было что-то вроде праздника: и дорога умиротворяюще красивая, и на проезжающие поезда не избалованному зрелищами ребёнку посмотреть охота. Да еще и буфет на вокзале, и, если оказаться там с мамой, то без лакомства не останешься.
И вот однажды, когда нужно было поехать на станцию встречать гостью – мамину любимую племянницу, у меня настолько не было терпения дожидаться этой поездки, что я отважилась на хитрость и, улучив момент, когда в комнате с единственными в доме часами никого не было, я забралась на стул и перевела стрелки на час с лишним вперёд. Сделала я это заблаговременно, а занятая на кухне приготовлением яств для гостьи мама и другие ничего не заметили. В результате мы приехали на вокзал задолго до прибытия поезда. Вначале все встречавшие удивлялись, почему так запаздывает поезд. А когда заметили, что показывают вокзальные часы, началось небезопасное для меня расследование. Взрослые немного посмеялись, а я, кроме маминого прилюдного выговора, осталась без лакомства. Конфузно было, конечно. Наверное, наказание было бы похлеще, если б не общая радость по поводу приезда гостьи.
Если о моих конфузах, то вот еще один, случившийся в начале моего «первоклассного» периода и связанный с Лэвадой. Из школьных учителей мне очень запомнились первые – Александра Федоровна и Александр Федорович. Это была молодая и красивая супружеская пара. Они жили при школе. Одевались, как в селе говорили, «по городскому». Были всеми уважаемы, а первоклассниками – просто любимы. Наш первый класс вела Александра Федоровна. Случилось так, что где-то в самом начале учебного года она не смогла придти на урок, и ее заменил Александр Федорович. Он почему-то не продолжил начатую Александрой Федоровной тему, а решил как можно доступнее рассказать нам, сельским первоклашкам, детям в основном придерживающихся религии неграмотных или малограмотных крестьян, о происхождении человека. Наверное, это было элементом усердно насаждавшегося тогда антирелигиозного просветительства.
