Отец, по-видимому, дорогу хорошо знал и сказал, что скоро будет местечко Петровичи. В Петровичах родилась моя бабушка Бася, я знал, что ее отец Исроел дер Мелэх был знаменитым раввином, что моему отцу дали имя в честь бабушкиного отца.
Часа через два после тяжелого, непривычного перехода мы пришли в местечко Петровичи. На улицах не было ни одной живой души. Отец повел нас к дому, который он, по-видимому, хорошо знал. На дверях висел большой амбарный замок. Мы сели на крыльце, на лавочки отдыхать после тяжёлого перехода и немного отдохнули. Родители не знали, что делать. Местечко, как вымерло, не у кого было что-либо спросить. Неожиданно в доме напротив, открылось окно, и из него высунулся глубокий старик и на ломаном русском языке с еврейским акцентом спросил, кто мы такие. Он сказал, что давно за нами наблюдает. Отец заговорил с ним на идиш, и назвал себя.
Первым делом попросили у старика воды попить. Старик, вспомнил отца, и рассказал, что все жители местечка уехали и родственники отца тоже: одни вчера вечером, другие сегодня утром, в сторону Рославля и, наверное, теперь они за лесом. А он остался сторожить дом, так как он очень старый и надеется, что немцы его не тронут.
Ещё попив воды, и взяв с собой ломоть хлеба и бутылку воды в доме старика, мы двинулись в путь. Часа через полтора ходьбы, пройдя через лес, вышли на поляну, где стояло множество подвод, загруженных домашними вещами.
Нас обступили беженцы и стали расспрашивать. Родители рассказали, что немцы за рекой Сож, что они сами видели, как немцы на мотоциклах подъехали к реке. Наше известие всполошило людей, беженцы стали запрягать лошадей и собираться уезжать.
Родственников среди толпы отец не нашёл, среди подвод оказалось много людей из нашего города, знакомых родителям, в основном, евреи. Отец стал ходить между подводами и просить, чтобы взяли на подводу хотя бы детей, а отец с мамой будут идти пешком, отец заплатит. Особенно тяжело, было идти с двухлетней сестричкой Верочкой на руках – родители несли ее попеременно.
Никто не хотел нас детей брать, даже ни за какие деньги, все говорили, что и так перегружены. И действительно, все телеги были нагружены домашним скарбом до отказа, так что некуда было приткнуться, люди захватили все, что только можно было захватить.
