18 октября
Вчера лёг в час ночи, но заснуть был не в состоянии и, провалявшись полчаса, снова зажёг свечу и принялся читать. <...> провёл за книгой около часу и потом, потушив свечу, мигом заснул.
Проснулся около восьми и пошёл к Нобелю купить гарного масла. Отправив последнее в контору Райвоска, я решил сам идти туда лишь после завтрака, чтобы дорогой зайти на вокзал к почтовому поезду и отправить письмо в Иркутск. Как задумал, так и сделал, лишь письмо, самое-то важное, отправить не удалось.
Едва пришёл в контору, как всё моё начальство разошлось, и я до трёх часов сидел один. Потом пришёл Н.А.Бровцын и [я] отпросился у него сходить в магазин Сибдальвнешторга - нужно было купить пуговиц. Встретил там Яшу Черникова, поболтал с ним и в 3 Ґ снова был в конторе, где узнал причину отсутствия днём моего начальства: оказывается Покровский от кого-то узнал, что с завтрашнего дня керосин на складе (Нефтесклад, бывший Нобеля - прим. С.А.) с 8 миллионов пуд будет повышен до 18 миллионов за пуд, и решил спекульнуть, для чего и командировал на склад Бровцына - купить 500 пуд. керосина.
Н.А. керосин купил, но его нужно вывезти, а то, согласно правил[ам] склада, в дальнейшем его будут отпускать уже не по купленной цене, а по цене того дня, в который берётся керосин. Тары же на такое количество керосина в конторе Райвоск не было. Таким образом, возможность спекульнуть могла лопнуть. Тогда Покровский послал меня на склад с бумагой, чтобы склад Нобеля принял купленный керосин на хранение, и, так как было уже половина пятого, то сказал мне, чтобы я поспешил поскорее. Ведь вот какая скотина: думая заработать на этом деле до 4 миллиардов рублей, он пожалел дать мне несколько миллионов на извозчика! (выделено мною-Н.) И я вынужден был тащиться четыре версты (склад рядом с нашим заводом) по страшнейшей грязи и под дождём.
Когда, наконец, добрёл до склада, занятия там, конечно, кончились. Застал лишь там заведующего. Последний принять керосин на хранение отказался, мотивируя свой отказ тем, что нет места. Тогда я зашёл ещё к Ал-дру Т-чу Курилову за советом, что мне теперь делать, что бы иметь возможность получить керосин по купленной цене. Курилов посоветовал обратиться к Кудряшову. Но я так проголодался и промок, что пошёл домой и, лишь пообедав, отправился к Кудряшову. Этот мне заявил, что может лишь сделать одно - дать отсрочку для вывозки керосина в два дня. Положение моё оказалось таки "пиковое" - нужно было предупредить Покровского, что дело с хранением не выгорело.
Зайдя домой, я сказал, что хочу снова идти в Райвоск - объяснить Покровскому положение дел. Но мама категорически запретила мне это: "Вот ещё! Он будет наживать миллиарды, а ты для этого таскайся по грязи и под дождём!".
И ведь, правда, что за смысл тащиться ради набивки чужого кармана в такую темень, ибо было уже часов 7-8, по грязи ещё 4 версты туда, да 4 версты обратно и рвать последние свои сапоги? А нанять извозчика, так ведь Покровский, такая "жила", что чего доброго откажется заплатить за него, а мне на свой счёт при жаловании 48 миллионов ездить на извозчике не приходится. И решив: "Валите-ка вы все от меня комом с Вашей спекуляцией!", я остался дома.
У нас оказывается маленькая перемена декораций: девочки перешли в комнату, которую занимал Наум Осипович, и так обставили её, что комнату и не узнаешь. Ребята же убрали перегородку, делившую нашу комнату на две половины, девочек и нашу, от чего комната стала гораздо больше и приветливее.
