автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Refat_Appazov » Симферополь родной и чужой - 7

Симферополь родной и чужой - 7

01.09.1920
Симферополь, Крым, Россия

Пройдя небольшое расстояние, я оказался у "своего" дома. Краска на стенах облупилась, хотя и сохранился общий жёлтоватый тон, кое-где отвалилась штукатурка, оконные переплёты давно не видели подобия краски. Учтя предыдущий опыт, я довольно быстро сделал два снимка с разных сторон, так как дом был угловым. Мне очень захотелось войти хотя бы во двор, и я толкнул калитку, которая показалась мне открытой. Хотя она держалась на честном слове, всё же была заперта. Не найдя звонка, я несколько раз настойчиво постучал, но никто не ответил и не вышел. Значит, не суждено было на этот раз войти в родной дом. С тоской в груди я зашагал прочь, повернул за угол направо и опять очутился на Субхи. Пройдя мимо здания кинотеатра, я медленно поднимался выше по улице, оглядывая знакомые дома, ворота, калитки. Стоп! Вот дом Халиля-эмдже, брата моего отца. У него была жена Фатьма-апти из дворянского рода, мурзачка, женщина весьма строгих правил, замкнутая, гордая, высокомерная. Сын Нусреддин, на два года старше меня, весьма энергичный парень, умевший прилично рисовать, фотографировать, играть на мандолине и флейте, был
для меня человеком, которому я иногда хотел подражать, но из этого ничего не получалось, поскольку мы совершенно разные люди по своей натуре. Как-нибудь я коснусь подробнее его жизни, которая тоже оказалась сломанной. Этот домик выглядел лучше всех остальных: аккуратно покрашенный, без каких-либо изъянов, с таким же аккуратным заборчиком-стеной со стороны переулка, без следов мусора и хлама вокруг.
        Халиль-эмдже имел на территории кладбища хорошую мастерскую. Он обтёсывал надмогильные камни - башташ, выполняя на них красивой арабской вязью соответствующие надписи, столярничал, мог работать и по плотницкой части. Вот по направлению к кладбищу и лежал дальнейший мой путь. Как-то уж очень быстро я очутился у того места, к которому шёл, определив это не по кладбищу, которое располагалось по правую сторону, а по характерному зданию школы, как раз напротив. Светлое полутораэтажное здание школы узнал сразу: я ведь провёл там почти два года за партой. Но почему-то на ряде окон были железные решётки. "Неужели тюрьма", - подумал и даже вздрогнул от такой неприятной догадки. Но мои воспоминания о школе вытеснялись напряжённым поиском кладбища, которое, я отчётливо помню, находилось ровно напротив школы. Как раз на том месте, где я стоял, были ворота и калитка, а рядом с нею - мастерская. Халиль-эмдже преподавал в школе, и ему достаточно было перейти дорогу, чтобы очутиться в школе и забрать детей в мастерскую. Мы во время большой перемены иногда заходили на территорию кладбища, на котором было чисто,
солнечно, весной цвело много полевых цветов. Куда же оно могло деться? Вместо кладбища я стою на очень грязной площади, застроенной какими-то жалкими лачугами из ржавых листов железа, кусков горбыля и фанеры. Тут же кучи гниющего мусора, всякого тряпья. В моей голове была только одна мысль: как же найти наше кладбище? О том, что оно так просто могло исчезнуть, я и подумать не мог. Вдруг вижу: в мою сторону шагает какой-то человек. Ещё не успев его разглядеть, я спрашиваю у него:
        - Здесь, кажется, было кладбище. Вы не скажете, где оно? Может я ошибаюсь?
        - Нет, ты не ошибаешься. Но это же было татарское кладбище! Как только этих предателей выгнали из Крыма, кладбище уничтожили, чтобы духу их здесь не было, понял?
        Мужик был изрядно выпившим, но на ногах пока держался неплохо, говорил чуть растягивая слова и испытывая какое-то внутреннее геройство, будто он лично совершил этот великий подвиг. Не дождавшись ответа, он ещё раз спросил:
        - Я правильно говорю? Ты меня понял? - и пошел дальше.
        Пройдя с десяток шагов, он остановился у стены небольшого сооружения и, не заходя внутрь, начал расстёгивать пуговицы на брюках.
        Простояв неопределённое время в полной прострации от испытанного потрясения, я ещё раз оглянулся вокруг и машинально зашагал в том же направлении. Дойдя до небольшого сооружения, я по виду и по запаху определил, что это была обычная грязная уборная, запачканная снаружи ничуть не меньше, чем внутри. Тут же бросились в глаза несколько ровных белых камней, послуживших основанием для сырых кирпичей, из которых были слеплены стены. К своему ужасу я сразу заметил на камнях надписи, сделанные арабской вязью. Большего потрясения, чем я испытал в эти минуты, не испытывал никогда в жизни. Конечно же, это были надмогильные камни от разрушенного татарского кладбища. У меня перехватило в горле, я не мог ни дышать, ни плакать, ни кричать и совсем не заметил, как ко мне кто-то подошел и, трогая за плечо, что-то говорил. Только со второго или третьего его толчка я очнулся, как от тяжёлого сна, и услышал:
        - Вам чем-то помочь, вам плохо?
        Я увидел пожилого мужчину невысокого роста, удивлённо смотревшего на меня.
        - Нет, спасибо, - сказал я, овладевая собой.
        - Может быть, всё-таки чем-то помочь? Вы плохо выглядите, - продолжил он и добавил: - Толкучка уже кончилась, все уже давно разошлись, приходите завтра пораньше, часов в семь, - говорил он, продолжая внимательно оглядывать меня.
        То ли его слова, то ли его жесты подтолкнули меня к продолжению разговора, и я сказал:
        - Нет, мне здесь ничего не надо, я сюда забрёл случайно, - чуть замедлив, добавил: - Вернее, не так уж случайно, я тут искал кладбище.
        - Да, тут было кладбище, - сказал он, делая упор на слове "было", - но кладбище татарское.
        - Я и искал татарское, но не смог его найти.
        - Его разрушили уже давно. А зачем оно вам?
        - Видите ли, я хотел его сфотографировать. У меня с этими местами связаны разные воспоминания. Я давно не был в Крыму и вот решил воспользоваться случаем.
        - А вы что, жили здесь раньше?
        - В общем-то, да.
        - А где вы жили?
        - На этой улице, но чуть пониже, а в этой школе, что напротив, я учился.
        - Но здесь же была татарская школа, а вы разве татарин? Что-то не похоже.
        - Тем не менее.
        - Вы извините меня, я хорошо знал многих татар, живших на этой улице, я сам здесь родился и даже всю войну никуда не выезжал. Я своими глазами видел, как выселяли татар. Может быть, я знаю и ваших родителей. Кто они, как звали?
        - Мой отец - Аппазов Фазыл, а жили мы на углу Краснознамённой.
        Он почесал в голове, помассировал лоб, закрыл глаза, что-то вспоминая, и сказал:
        - Нет, знаете, я такого человека не помню, а фамилия эта кажется знакомой, но не могу вспомнить, откуда я её знаю.
        - А вы не помните, вот здесь была мастерская?
        - Конечно, помню. Это была мастерская Халиля.
        - Его фамилия и была Аппазов.
        Мой собеседник стукнул себя по лбу и воскликнул:
        - Да! Конечно! Как же я мог позабыть его фамилию. Точно - Халиль Аппазов! Я его прекрасно знал.
        Мы постояли немного, оценивая сделанное открытие, и вдруг он ещё что-то вспомнил:
        - Послушайте, может, вы его сын?
        - Нет, я не сын, а племянник. Халиль - родной брат моего отца.
        - Что вы говорите? Как же вы здесь очутились?
        И с этими словами он обнял меня, прижал к себе, поцеловал и долго тряс мои руки. Он даже смахнул тыльной стороной руки слезу и стал мне задавать вопрос за вопросом. Когда мои ответы закончились, я попросил его рассказать, как это случилось, что растоптали кладбище и на этом священном месте устроили такое безобразие. Вместо ответа на мой вопрос он начал ругать на чём свет стоит. Стал вспоминать довоенные времена, многих татар, с кем он дружил. Часть своей речи пересыпал татарскими словами, которые ещё помнил и очень хорошо и правильно их произносил. Я видел, что его тоска и горе были неподдельными. Да и зачем ему было играть комедию передо мною?

20.03.2015 в 19:57


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама