Бабушка часто читала мне, особенно на ночь. Как правило, читала она какую-нибудь из маминых гимназических наградных книжек, на которых совершенно неправдоподобно красивым почерком было написано "За отличные успехи и примерное поведение". Книги были толстые и чтение продолжалось в течение долгих вечеров. Мне особенно запомнилась "Хижина дяди Тома" Бичер Стоу. В один из вечеров я не выдержал и тихонько заплакал, и никак не мог остановиться, из-за несправедливости к негру дяде Тому. Бабушка, когда увидела, сама уж стала не рада, что читала и кое-как меня успокоила. С тех пор и до семидесятых годов я в каждом негре видел прежде всего дядю Тома...
Бабушка водила меня гулять. Мы обычно выходили через гулкую подворотню на Большую Полянку, где всегда было шумно и весело: весело позвякивали трамваи перед остановкой, весело кричали извозчики, весело гудели редкие автобусы "Лейланды", поворачивая с Якиманки на старый Малый Каменный мост. На углу у моста всегда стояла лоточница с леденцами. Бабушка давала мне копейку. Делалось это почти торжественно, и я, как большой, протягивал ее продавщице в белом халате поверх теплого пальто. Она так же очень серьезно открывала стеклянную крышку лотка и давала мне заветный леденец. Освободив от бумажной обертки прозрачный квадратик с рифленой поверхностью, я клал его в рот и был готов гулять с бабушкой сколько угодно.
Я никак не мог понять, что же такое "Моссельпром", несмотря на бабушкины разъяснения. Это слово было написано и на лотке и на бумажном фантике от леденца. Я не мог, естественно, по-настоящему сам прочесть его, но я знал, что так написано, потому что бабушка это мне прочитала, а бабушке я абсолютно верил.
Несколько раз бабушка, когда я был совсем маленьким, брала меня с собой в церковь. Я почти ничего не помню, кроме мерцанья огоньков свечей в темноте и неясного пения, да разве что вкуса просфирки. Бабушка все спрашивала, вкусно ли. Я отвечал, что вкусно, но не сладко. Печенье слаще. Но все это было совершенно мимолетным, так же как ответы бабушки на мои и Вилькины вопросы об аде и рае. Я не запомнил их. Потому, что ада теперь нет, так как нет бога, а рай будет и строим мы его на земле.
