Я полагаю, что политикой
буквально насыщен воздух,
которым мы дышим.
... в наш век политика в очень
многих странах превратилась в
вопрос жизни и смерти, чем она
все-таки не была в XIX столетии.
Грэм Грин
"Кончается эпоха!" — однажды в мае, на втором году перестройки, неожиданно произнес не мой голос во мне. Дверь на кухню была приоткрыта, там говорило радио, передавался доклад, кажется, Горбачева, но слов было не разобрать. Значит, голос был внутренним. Я подумал: "Вот так, наверное, и осеняет!..".
Тем не менее, целый день эти слова не давали мне покоя — ведь уходит-то мое время. К вечеру я стал склоняться к мысли, что неплохо было бы привести хоть в какой-то порядок впечатления об этой самой уходящей эпохе. Но чем больше я раздумывал, тем безнадежнее стало мне представляться это предприятие.
Утром появилась мысль, что можно все же попытаться сделать так: вспомнить по возможности все, чему я удивлялся. Дело в том, что эти удивления стали занимать меня довольно давно, часть их я даже запомнил. Вот если вспомнить побольше удивлений и выстроить их в хронологическом порядке, то может быть что-нибудь и получится. Для начала хорошо бы и как-то назвать эпоху...
Я думаю, что это была эпоха HOMO POLITICUS'а и, пожалуй, у меня есть внутренние основания для такого названия. Ключевым словом эпохи было "ПОЛИТИКА". Оно пропитало весь окружающий мир: политическая бдительность, политическая выдержка, политическая беспечность и политическая ограниченность, политическая партия, политическое руководство, политическая биография, политическая учеба, политическая информация, политические лозунги...
Одно из первых моих удивлений относится к 1939 году, когда была введена медаль "Золотая звезда" — знак отличия для Героев Советского Союза (само звание Героя Советского Союза было установлено ранее — 16 апреля 1934 года — и первым Героям вручались лишь грамоты). Удивление мое было вызвано тем, что звезда была золотой, а не красной! Это ведь измена цвету Революции, Красному знамени... Золото, золотое — это у буржуев, у нас оно ничто и, вообще, достойно только презренья. При коммунизме знаете, что из золота делать будут?!
В таком восприятии Золотой звезды я был совсем не одинок. Мой друг детства Вилен Исаченко думал так же, ребята из нашего класса — тоже. И это понятно почему. Мы были детьми, родившимися уже после Октябрьской революции, да еще в Москве. Пожалуй к 1939-40 годам и сформировалось мое мальчишеское, — а потому и максималистское, — мировоззрение, которое можно, мне кажется, назвать классически советским. Оно было совсем не оригинальным: у моих сверстников в школе и в Доме пионеров, у ребят во дворе, у детей родственников и знакомых оно было таким же. Оно шло от окружающего нас мира, питалось им и в нем же находило подтверждение. Блестящим символом этого мировоззрения была скульптура "Рабочий и колхозница" на советском павильоне в Париже во время всемирной выставки 1937 года. Был и идеальный символ — Дворец Советов, правда он не был еще готов, но строительство было развернуто.
К этому времени относилось и мое удивление названию "воскресенье", которым был заменен прежний "выходной день" в Указе Президиума Верховного Совета летом 1940 года. Такое же удивление вызывало часто встречавшееся тогда в газетах выражение "на душу населения". Как можно употреблять эти слова — воскресенье и душа — ведь мы же не верим в бога! Мальчишеское мировоззрение было цельным, а окружающий мир казался вполне гармоничным.
Я стал раздумывать дальше. Казалось, удивления в конце-концов ни к чему не приводят, их просто становится все меньше, и они, сами по себе, только шаги от мифологизированного сознания к обычному здравому смыслу. Тем не менее мои рефлексии продолжались.
Я родился в 1926 году в центре Москвы, на Никольской улице, в доме № 4. Позднее улицу переименовали, и она стала улицей 25-го Октября. Москва к тому времени была уже восемь лет столицей Союза Советских Социалистических Республик, первого в мире государства рабочих и крестьян, на гербе которого были написаны слова "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Мои родители были лояльными советскими гражданами, любившими свою родину.
В 1933 году я пошел в школу. Этой школой оказалась школа № 1 Ленинского районного отдела народного образования. Во втором классе я стал октябренком, в четвертом пионером. В 1940 году я поступил в 1-ю Военно-Морскую специальную школу, в 1943 — в единственное тогда инженерное Ленинградское Высшее Военно-Морское училище имени Дзержинского. В 1945 году участвовал в Параде Победы на Красной Площади. В 1947 был принят в партию.
Я перечисляю эти даты и события, чтобы подчеркнуть: судьбой был поставлен чистый опыт создания "человека нового социалистического общества". Судьба была милостивой ко мне и мальчишкам, моим однокашникам... Может быть для того, чтобы посмотреть на ту самую эпоху изнутри, эпоху совсем не милостивую?
