К нам зачастил ставший в Париже киноактером Николай Федорович Колин, бывший актер МХАТа.
Он подружился с моим отцом. И нередко оба они с тоской беседовали о покинутой родине. Колин ни слова не знал по-французски, но почему-то считал моего отца, немного владеющего языком, отличным переводчиком. Они вместе ездили к кинорежиссеру Абелю Гансу для переговоров. Ганс считался специалистом по постановке фильмов с огромными массовками. Капиталисты, вкладывавшие деньги в его фильмы, боялись режиссерского размаха: он никогда не укладывался в смету, причинял огромные убытки.
Вплоть до появления говорящего кино Колин пользовался успехом во Франции, считался одним из лучших и тонких комических актеров. Он так и не научился французскому языку, поэтому звуковое кино резко изменило его судьбу. Вскоре Колин уехал из Франции.
Приезжал к Куприну и известный актер Инкижинов, прославившийся в фильме «Потомок Чингис-хана», поставленном В. Пудовкиным. Инкижинов предложил моему отцу инсценировать для кино «Штабс-капитана Рыбникова». Для этого актера с монгольским типом лица нужны были соответствующие роли.
Но экранизация рассказа «Штабс-капитан Рыбников» не удалась.
Одно время отец вдруг увлекся боксом. Не имея возможности ходить на матчи, он внимательно следил за успехами молодого Карпантье — надежды Франции — по газетам.
По нашей с папой просьбе мама сшила нам некое подобие боксерских перчаток, и папа принялся учить меня этому спорту. Я сначала безропотно принимала удары, но однажды рассердилась и довольно больно попала в папин нос. Маме пришлось нас разнимать. После этого мы перестали тузить друг друга, но очень переживали со всей Францией поражение Карпантье в борьбе с чернокожим боксером Демпси.
Свободное копирование
