Еще содержась в крепости, Василий Васильевич успел доказать права свои на имения, оставшиеся после его отца, и в царствование императора Павла Петровича, по рассмотрении дела, в 1799 году последовало высочайшее повеление, которым Василий Васильевич был признан сыном своего отца, а завещание -- завещанием (Петр Богданович называл завещание письмом), несмотря на выходки Петра Богдановича против этого акта, который он скрывал с лишком двадцать лет. Таким образом Петр Богданович должен был возвратить своему племяннику все принадлежащие ему имения; но он употребил против этого следующее средство: при восшествии на престол императора Александра Павловича он подал прошение, 1801 года, 20 апреля, которым просил дать Василию Васильевичу, как воспитаннику его брата, фамилию и герб Пассеков (чем Василий Васильевич и так всегда пользовался) и утвердить за ним частичку из его же имений -- село Спасское, Харьковской губернии, Волчанского уезда; согласно этому прошению, последовало высочайшее повеление 20 мая 1801 года; тогда Василий Васильевич решился доказать перед государем, что прошение Петра Богдановича противно истине, совести, законам и изложенному высочайшему повелению 1799 года.
Петр Богданович, хорошо понимая, что такой протест примет силу свою и для него будут неприятные последствия, стал немедленно искать случая погубить племянника. Повод к этому скоро представился. Двоюродный брат Василия Васильевича, князь Дмитрий Константинович Кантемир, обвенчался в конце сырной недели, поэтому брак его был разрушен и дети признаны незаконнорожденными; сам же князь Дмитрий Константинович, за сумасбродство просидев семнадцать лет в Ревельской крепости, помешался на том, что он владетель Молдавии и Валахии, так как он происходил родом от Палеологов и придунайских господарей. Из этого заключения Кантемир был освобожден старанием и просьбами Василия Васильевича в 1801 году. Эстляндский гражданский губернатор Лангер, желая сделать угодное двоюродной сестре князя Кантемира и Василия Васильевича Пассека, генерал-фельдмаршальше графине Анне Родионовне Чернышевой, стал настаивать у Кантемира, чтобы он просил императора узаконить его детей. Василий Васильевич советовал с помешанным не спешить и не настаивать; и действительно, настойчивость Лангера так ожесточила князя, что он и слышать не хотел об этом деле. Чтобы достичь желаемой цели, Василий Васильевич видел одно средство: с ведома Лангера и прочего начальства Эстляндии он написал к помешанному Кантемиру полушуточное письмо, в котором сказал, что государь император возвратит ему его достояние, если бы изволил увериться в его добродушии, а для убеждения в этом его величества лучшее средство -- просить об узаконении его детей, и подписал: П. Волконский, не изменяя своего почерка. Единственным следствием этого письма было то, что Кантемир через генерал-прокурора подал прошение об узаконении своих сыновей.
Василий Васильевич, в уверенности, что этим письмом делает только доброе дело без малейшего вреда кому-либо, не придавал ему другого значения до того, что в продолжение шести недель оно валялось на столе, стоявшем между кроватей князя Кантемира и Василия Васильевича. Свояк Петра Богдановича, сенатор Обресков, воспользовался этой небрежностию и незнанием Василия Васильевича возможных последствий, так как он всю молодость провел в военной службе, а потом был заключен в крепость.
Обресков письмо Василия Васильевича взял и донес на него. Началось следствие.
Василий Васильевич не отрекался от письма. Сенат в докладе выразил, что письмо, видимо, писано шутливо, явно для помешанного. Почерк свой Пассек не изменял, подделки подписи не было, видно, что писавший имел в предмете сделать добро, но несмотря на все это, так как он поступил противозаконно, то осуждается на удаление в Сибирь, с лишением чинов, дворянства, знаков отличия.
Свободное копирование
