В этот год в феврале месяце приехала в Москву моя мать и, по обыкновению, остановилась у княгини. Никогда она не была ко мне так нежна, как в это время. Продержавши меня у себя несколько дней, она отвезла меня в пансион, прощаясь, перекрестила и сказала, чтобы я не плакала, что через неделю она опять за мною приедет. Через неделю ее не было уже на свете. От меня скрыли как болезнь ее, так и кончину. Мать мою похоронили в Донском монастыре. Когда все было кончено, двоюродная сестра моего отца, Александра Андреевна Рагозина, взяла меня к себе и после небольшого вступления сказала:
"Что делать, Танечка, воля божья,-- ты сирота, матери у тебя больше нет". Я не заплакала. Я оцепенела.
Оцепенение мое перетревожило всех; оно начало проходить, когда надели на меня траур. Я стала что-то соображать, понимать -- и залилась слезами сироты.
Отец мой в это время тайно проживал в Москве; случайно узнавши о болезни жены, прискакал к княгине за день до кончины моей матери. У гроба ее он плакал, раскаивался в сделанных ей огорчениях и, услыша, что мысль обо мне тревожила ее до последней минуты, клялся заменить мне ее.
Мать моя скончалась в доме княжны Анны Борисовны Мещерской. Как поражены и огорчены были все, можно видеть из прилагаемых писем, писанных в Корчеву к родной сестре моей матери Елизавете Петровне Смаллан:
"Милая моя Лизанька!
К несчастию всех нас, предчувствие твое оправдалось. Не нахожу за нужное терзать тебя подробностями, в шестой день болезни, жестокой рожи на лице, все свершилось 27-го числа. Петр Иванович, сверх нашего ожидания, за сутки приехал и очень чувствует. Береги себя. Ты должна быть уверена в нашей истинной к тебе привязанности, ты теперь у нас одна кровь Петра Алексеевича...
Княгиня Марья Хованская".
"Любезная Лизанька!..
Что принадлежит до нашей потери, то она раздирает мое сердце. Ты знаешь, сколько я ее любила, и знаешь то, что и она ко мне была привязана. Тебя сердечно Жаль, знаю, сколь для тебя убийственна эта потеря, но что ж делать, невозвратима. Береги себя для любящих тебя. Утешительно то, что все пролили горькие слезы об ней, кто ее знал, доказательство, что имела необыкновенное дарование нравиться, а она теперь покойна. Петр Иванович был очень горек, но со дня погребения у нас не был, может, не простясь, уедет. Бог с ним, теперь Наташи милой нет, а мне хотелось поговорить с ним о Танюше. Ты спрашиваешь о векселе, не могу тебе утвердительно сказать, но думаю, что.,. после матери детям. Неужели он не захочет переписать на имя Танечки. На всякий случай, ты ему от себя поговори. Прости, милая.
Княгиня Марья Хованская".
"Милая Лиза!
Не знаю, что представить тебе в утешение в первое время твоей чувствительной горькой потери, но ты столько же благоразумна, сколько и христианка, от рук его все с покорностию примешь. Должно верить, что он к лучшему все устраивает. Вспомни, милый друг, что ты имеешь священную обязанность сохранить свое слабое здоровье для мужа и Танечки. Вспомни, что ты в глазах наших последняя капля Петра Алексеевича крови, и докажи, что любишь нас, приняв совет истинных друзей.
Елизавета Голохвастова.
И я тебе, милая Лиза, кланяюсь, береги, мой друг, себя, ты у нас осталась одна, конечно, потеря сия велика, но что делать, богу так угодно; она там будет покойна; прости.
Княжна Анна Мещерская".
"Милый, бесценный друг! Я на сей раз ничего не могу тебе другого сказать, как береги себя для всех тех, кому ты очень дорога, а паче всех для Танечки, которая теперь в тебе имеет мать и наставницу. Прощай, мой друг, ни сил, ни ума нет более писать, ты это сама можешь представить, как мне тошно и грустно.
Танечка, слава богу, здорова и по ребячеству еще не может в полной силе чувствовать свою потерю. Все ее занимает и утешает. Еще раз прости, тебя мысленно, друга моего, обнимаю. Богом тебя прошу береги себя.
Княжна Катерина Хованская".
"Ma très chère et aimable amie!.. {Моя милая и любезная подруга!., (франц.).}
Я не могу мыслей собрать до сих пор, и писать не могу -- бедная наша Танечка уже от нас отдалена, и мы ее в две недели насилу добились видеть и то на один день. Бог с ним. Он другую жену наживет, и у бедной Танечки матери не будет. Надобно бы родных и истинных друзей ей находить или, лучше сказать, поддержать. Божественная Наталья Петровна умела их найти себе и своей дочери, ему бы оставалось только ей приказать исполнить приказания родительницы нежной, чтоб во всех искала. Мне ее смертельно жаль, я ее люблю, как родную сестру, и счастливой бы себя считала, если бы на что-нибудь могла ей быть полезной и тем доказать праху Натальи Петровны мою к ней привязанность и любовь... Прости, ta fidelle amie.
Princesse Catherine Havansky {*}".
{* твоявернаяподруга. Княжна Катерина Хованская (франц.).}
Под одним из писем княгини находятся три строчки, вкривь и вкось написанные от меня, подписанные -- Темира.
Вексель, о котором говорится в письме княгини, был дан отцом моим жене своей во взятых им у нее нескольких тысячах рублей серебром. Уезжая в Москву, мать моя оставила этот вексель на сохранение своей сестре.
Свободное копирование
