Во время войны старшей в семье была Елена, она была партийной, часто ездила за границу за сеном для скота на ферму, где работала старшей дояркой, привозила оттуда конское мясо, этим и кормились! (Л.Б.: Елену все звали ласково Лёля. Впоследствии у неё было десять детей). А сторожем дома и нашим защитником стал наш дед Парамон Моисеевич Малютин. Он был уже старым, но бодрым, высоким, строгим, мы его побаивались. Он спал на русской печи, и в божественные религиозные праздники ходил "славить", т.е. читал молитвы, прославляя Господа Бога. За это сельчане давали ему в мешок разные сладости и стряпню. Придя домой, он угощал нас, всех детей, мы были очень рады и счастливы, ведь в большой семье во время труднейшего времени войны мы этого ничего не видели. У него был длинный деревянный бадик-посох, о который он опирался и громко стучал, если кто ломился в дверь, иногда выходил и давал "наотмашь". Когда-то, по его рассказам, он был самым сильным в кулачном бою".
Далее в воспоминаниях бабушка дополнит описание моего замечательного прапрадеда: "Дед был глубоко верующим. В Рождественские дни целую неделю ходил по деревне, "славил". Это прославление нашего Бога Иисуса Христа чтением-пением святой молитвы в Рождество Христово! Пел он, входя в каждый дом, у порога, сняв шапку-ушанку, молясь иконам Господа Бога и Матери Божьей, висевшим в центральном углу каждой деревенской избы. Мы этого тогда не понимали, роптали на него, говоря: "Деда, не ходи по деревне славить, нас дети в школе дразнят, да и учителя ругают". А он только гладил нас по головкам и угощал сладостями, принесёнными в мешке-котомке, а всякой стряпнёй - разными крендельками из сдобного теста - угощали деда за его Прославление Господа Бога нашего Иисуса Христа! Угощал он потом не только нас, но и всех детей по дороге домой.
А церковь стояла в центре села, разрушенная, но забита была зерном, как зернохранилище, тогда ведь нас всех отлучили от Бога, и мы, дети, этого не понимали. Но в семье нашей верили в Бога, и у мамы моей любимая была иконка Николая Чудотворца. Она его называла "Николай Угодничек" и часто молилась Ему, призывая на помощь".
Л.Б.: бабушка моя, советский учитель с полувековым стажем, в старости стала очень набожной, ходила в церковь, держала дома иконки, молилась. Вероятно, жизненный опыт подсказывал ей, что без Бога жить нельзя...
"В центре села стояла погранзастава. Мама была дружна с некоторыми пограничниками, она их угощала домашней птицей, а в благодарность ей давали кусок хозяйственного мыла и кусок сахару. Сахар был великим лакомством, мама колола этот подарок на маленькие кусочки и раздавала нам, детям. А мылом отмывала грязь и вшей с наших голов и тел, и тут же, в бане, стирала немудрёное бельишко. Из бани домой мы бежали босичком, так как обуви не было, а если были одни башмаки, это на всех, и носили мы их по очереди.
Суровое время было и печальное. С фронта приходили тревожные вести, мы узнавали их от пограничников. У них был один "усилитель-граммофон" (Л.Б.: у бабушки так и написано: "граммофон"), по которому мы и слушали последние известия с передовой, собираясь всем селом около "граммофона", с замиранием сердца слушали, как наши войска отступают к столице. Пограничники вдобавок к этому делали фотоальбомы, где была зафиксирована жестокость в издевательстве и надругательстве над нашим мирным населением, как гоняли в плен подростков и молодых женщин, разлучая их с детьми-младенцами. Иногда показывали документальные фильмы о страшных бомбёжках и пожарах в наших городах и сёлах.
