Дочь Кузьмы Егорыча Елизарова, моя мама - Капочка, Катюша - жила и работала в Москве, меня же отправили в Нижний Новгород к деду - за печку.
После развода с папой мама вышла замуж за прекрасного добрейшего, справедливейшего и самого доброжелательного человека на свете — Михаила Самсоновича Бессмертного. Он работал директором картины на Центральной Студии Документальных фильмов (ЦСДФ), что располагалась в Лиховом переулке, со дня ее образования, начал же он работу в кино мальчиком на побегушках на студии Ханжонкова в возрасте 14 лет. Его знали все люди, работавшие в кинематографе до самого дня его смерти в 1980 году. И он знал всех и всем помогал любым способом: деньгами, улаживанием квартирных дел, путевкой на отдых, отправкой в больницу или детей в пионерлагерь: в последние 10-12 лет своей жизни он работал в отделе бытового обслуживания Союза киноработников, это была специально для него созданная в Союзе Кинематографистов должность. При упоминании имени «Бессмертный» люди начинали улыбаться.
На Киностудии документальных фильмов Михаил Самсонович был во всех ипостасях: директором киногруппы (когда надо было ехать на съемки за рубеж или в дальние уголки страны), заместителем директора производства, организатором съемок в Кремле (куда были «оформлены» ограниченное количество хроникеров), руководителям киногруппы Западного фронта во время Великой Отечественной войны.
После войны он был представителем комитета по делам Кинематографии СССР в Берлине, откуда он с 1945 до начала 1956 года вывез со студии «УФА» (будущей «ДЕФА») все оборудование на киностудии Москвы - в качестве репараций.
Я очень любила в детстве эти два-три дня, когда дядя Миша работал в Кремле: утром у меня перед носом висело на ниточке необычное лакомство - конфетка «Мишка на Севере», а на завтрак мне давали два невиданных бутерброда: белоснежный хлеб с сыром и копченой колбасой. В те годы это было невероятной, непозволительной роскошью. Очевидно, работающих в Кремле людей допускали до Кремлевского буфета. В семейном архиве сохранились фотографии Михаила Самсоновича с Максимом Горьким, с К. Ворошиловым и с М. И. Калинином, сделанные им фотографии Сталина и Кагановича. Фотографии Пятакова, с которым он тесно дружил, были уничтожены, хранить их было опасно, как и фото других вождей партии, съёмку которых он организовывал (Зиновьев, Каменев, Сокольников, Пятницкий и прочие).
Сестра дяди Миши, красавица Александра (тётя Шура) была замужем за своим родственником дядей Борей, тоже Бессмертным. Их дочь Мура, которая немного младше меня, стала моей родственницей и подружкой, а с её сыном Серёжей на всю жизнь сдружился мой сын Андрей. Женечка, старший сын тёти Шури и дяди Бори, умер совсем маленьким от тяжёлого порока сердца.
Дальними родственниками Михаила Самсоновича Бессмертного были люди, о которых я только слышала, в частности, директор консерватории в Тифлисе (ныне Тбилиси) и директор Киевской гимназии, в которой учились Михаил Булгаков и Николай Бердяев. Оба тоже носили фамилию Бессмертный. Близкими родственниками дяди Миши, как я его всегда называла, были братья Борис и Марк Ласкины, из которых Борис стал известным писателем-юмористом и сценаристом ряда забавных кинокомедий. Он же – автор слов множества популярнейших песен того времени: «Три танкиста», «Спят курганы тёмные», «Песенка фронтового шофёра» с припевом «Помирать нам рановато» и так далее.
В 1946 году какой-то генерал подарил Михаилу Самсоновичу автомобиль. Этот автомобиль он преподнес в дар Комитету Кинематографии. За работу, а может, и за автомобиль ему презентовали комнату в доме киноработников на Дорогомиловской улице. Об этом подарке позже, после окончания Второй Мировой Войны.
Итак, мама встретила и полюбила чудесного человека, меня взяли в их 12-ти метровую комнату на Малой Бронной, рядом с Патриаршими прудами. Дом 26 на Малой Бронной улице был очень тихим, но по ночам в его 2-х подъездах хлопали парадные двери и двери железные на улице. Жильцы (взрослые) подходили к дверям, прислушивались и говорили: из «восьмой увезли» или из «двенадцатой взяли». У дяди Миши был даже приготовленный узелок для того, чтобы ночью уехать, если арестуют.
