11 марта
Сегодня под вечер перевез одеяло, подушку и белье в новую комнату. Книги и бумаги заберу завтра.
Почти два с половиной года я прожил на Малом Афанасьевском. Когда я туда переехал, я был еще связан с Ольгой М. Сначала эта комната казалась мне раем, но потом страшно надоела звукопроницаемая стена, отделявшая меня от хозяев: толстой польки Софьи Игнатьевны, разбитной, молодящейся сорокалетней дамы, ее забитого мужа Николая Филипповича, вечно находящегося под судом из-за растрат, и сорванца Борьки, их сына. Еще в квартире жил эстрадный чтец Александр Семенович Момуровский, зарабатывавший огромные деньги за чтенье двух-трех рассказов Зощенко. Мои хозяева были у него в долгу: он как-то выручил их, погасив очередную растрату Николая Филипповича, а за это хозяйка довольно откровенно жила с ним, о чем знали и муж и сын. Еще была домработница хозяев Нюрка, шестнадцатилетняя девчонка, к которой приставали и которую тискали и Момуровский, и Николай Филиппович, и Борька. С Софьей Игнатьевной у меня были хорошие отношения вначале, но как-то летом, встретив ее полуголой в коридоре (больше в квартире никого не было), я ее беспечно трахнул (она еще ничего), и после этого она стала ждать повторения, а когда его не последовало, то наши отношения резко ухудшились... Очень занятен был Николай Филиппович, пьяница, забитый, страстно влюбленный в футбол и хоккей и зимой приезжавший с матчей в полузамерзшем состоянии. Иногда он бунтовал против супруги и попрекал ее связью с Момуровским, но это только в сильном опьянении. Потом это ему дорого обходилось. В конце концов, мне страшно надоела вся эта ихняя жизнь, от которой нельзя было отгородиться, и я почти вздрагивал, когда слышал тенорок Момуровского, разговаривающего у самой моей двери по телефону с неизменной шуткой: «Есть, капитан!» в конце любого разговора.
До меня тут жил Шток. Не знаю уж, кто там будет жить теперь.
Вчера было общемосковское собрание писателей, посвященное обсуждению статей «Правды». Открыл его Ставский. Шкловский отрекался от формализма. Кричал о забвении (?) Маяковского Кирсанов. Бранили Зелинского за редактуру романа Л.Добычина «Город Эн», выступали Мате Залка и Дм. Сверчков. Постановлением ЦК был снят редактор «Ленинградской правды» Белицкий за печатанье непроверенной информации иностранных агентств.
В театре «Свадьба Кречинского».
Все эти дни ночью мороз, а днем тепло.
