6 апреля, воскресенье
Тихий, спокойный день. Событий опять никаких. Вообще воскресенье и праздничные дни в тюрьме самые спокойные. "Мертвые". Никакой движухи. Жизнь замирает. Конечно, шмон могут устроить и в воскресенье, да и вообще в любой момент, но на практике это бывает редко. Кому это надо? Лишнюю работу себе искать.
Вчера я рассказывал тебе, чем здесь кормят. Но на одной тюремной баланде почти никто не живет. Это уж, как здесь говорится, самые "голимые хаты". "У них там совсем голимая хата! Вообще ничего нет!"
Почти всем хоть как-то помогают с воли. Одним - больше, другим - меньше, но хоть как-то. Вообще же картина у всех одна, одинаково грустная. Особенно, если срок большой. Поначалу, как только человек "заезжает", ему помогают обычно довольно активно. Друзья… жены… передачи… адвокаты… Потом, с течением времени - все меньше и меньше… Сначала исчезают друзья, потом жены… Деньги кончаются…
Вообще сидеть в тюрьме - довольно дорогое удовольствие. Особенно, если долго. Лучше не задерживаться! Ну, ладно. Это все лирика.
Теперь по делу. Что значит "помогают"?
Во-первых, через ларек. Ларек - это тюремный магазин. Ассортимент его, конечно, довольно убог, но это хоть что-то. А на фоне "сечки с вискасом" - так и вообще шикарно! Колбаса, масло, сгущенка, сухари всякие… Фрукты, жаль редко бывают, да и с "молочкой" постоянные проблемы. То есть, то нет. Ларек делается через родственников. Им надо прийти с утра к тюрьме и оплатить заказ (или как это называется?). "С утра" - это значит, часам к пяти (!) утра. Занять очередь и отстоять в ней потом еще часов пять-шесть. В принципе, ларек можно делать хоть каждый день. Но редко кому чаще, чем раз в две недели его приносят. Это же надо встать в три часа утра (и как добираться, если, к примеру, машины нет?) и потом почти целый день на это убить! А у всех своя жизнь… работа… В общем, раз в две недели - это очень даже нормально. Просто хорошо! Такое - только у единиц. У остальных - гораздо реже.
Если камера небольшая, то ларек делится на всех. Т.е. просто складываешь свои продукты в общий шкаф, в общее пользование. Ну, можно, конечно, что-то себе отложить, яблоко, там, какое-нибудь, но… В больших камерах, на общаке, где сидит иногда по сто человек и более, все несколько иначе. Там все живут "семьями", человек по пять-шесть. С каждой передачи (или ларька) отдаешь что-то "на общак"
- на всю камеру (тем, у кого вообще ничего нет), а остальное - в семью. Ну, это я все только со слов сокамерников знаю, понаслышке.
На практике, может, и не совсем так. Что касается нашей камеры, то у нас все обстоит именно так, как я написал. Все продукты - общие. Все поровну. Каждый берет, что ему нравится. Хотя, справедливости ради, отмечу, что некоторые продукты сокамерники стараются мне все-таки по возможности оставлять. Соки, там, фрукты, частично "молочку". В общем, относятся с пониманием. Заботятся.
Итак, кто-то из родственников сделал тебе сегодня ларек. Принесут его только недели через две. Почему? Отчего? Что это за задержка такая? Непонятно! (В Бутырке, к примеру, ларек приносят сразу, уже на следующий день.)
Часов в одиннадцать-двенадцать кормушка открывается. Кто-нибудь из сокамерников к ней подходит.
- Мавроди есть?
- Есть! Сереж, тебе ларек принесли!
Подбегаешь к кормушке. В коридоре стоит ларечница, женщина в белом халате и баландер с тележкой.
- Фамилия?
- Мавроди.
- Имя-отчество?
- Сергей Пантелеевич.
- Так!.. Как фамилия брата?
(Фамилия того, кто сделал ларек.)
- Петров.
- Адрес?
- Не помню.
- Как это адрес брата не помните?
- Ну, не помню.
- Распишитесь, где галочка.
В кормушку суют список продуктов.
- Здесь?
- Да. И вот здесь еще.
Расписываюсь в двух местах. Ларечница забирает список и начинает зачитывать его баландеру. Тот через кормушку передает продукты.
"Пять пакетов молока…", "три паштета…" К этому моменту кто-то из сокамерников уже стоит рядом. Забираю через кормушку продукты и сразу передаю ему. Он же либо передает их дальше еще кому-то по цепочке (если сразу складывают на стол), либо просто складывает на ближайшую свободную шконку (потом разберемся!). Наконец все заканчивается. Баландер сует тебе через кормушку список и спрашивает: "Будете проверять?" Сокамерники всегда тщательно все проверяют. Обычно сходится, но один случай все-таки был, когда не доложили какой-то сырок. "Так, пятнадцать сырков… А нам дали только четырнадцать!" Баландер сразу же молча дает еще один сырок.
("Вот гондон! Ну, попроси по-человечески, разве мы бы не дали! А зачем крысятничать?!")
Иногда чего-то из списка недостает потому, что нет сейчас в ларьке. "Соков только три. Два буду должна". Это значит, два пакета соков принесут позже, в другой день, когда они в ларьке появятся.
"Позже", впрочем, обычно действительно приносят. Причем довольно аккуратно.
Помимо ларька (который, повторяю, можно делать хоть ежедневно), разрешается еще одна продуктовая передача в месяц. Максимальный вес, кажется, тридцать килограмм. Столько-то килограмм рыбы (соленой), столько-то фруктов и т.д. Т.е. сделать, скажем, все тридцать килограмм одних только фруктов нельзя. Не положено. Передачу, в отличие от ларька, приносят быстро, чуть ли не на следующий день.
Продукты в передаче уже вольные, не из ларька. Родственники сами их покупают, в обычных магазинах.
У нас в камере настоящие, большие передачи носят только мне и
Цыгану. Остальным, если и носят иногда, то неполные. Так, мелочевку.
Сигареты, там, всякие и пр. "А рыбу тебе не передадут?" - "Да нет.
Ну, куда! Дорого. Жена и так без денег сидит".
Впрочем, это даже и хорошо. Можно делать передачи на сокамерников. Это здесь обычное дело. Выясняешь, кому передачу в этом месяце делать не будут, и договариваешься с ним, чтобы сделать на его имя. Довольно удобно. Если, конечно, деньги есть.
Ну, и, наконец, можно загонять продукты через охрану.
Договариваешься с кем-нибудь, и он в свою смену приносит тебе все, что закажешь. (Иметь такого знакомого называется иметь "ноги".) Если продукты, то заказывать лучше сразу как можно больше. Целую сумку.
Потому что цена все равно одна, независимо от величины заказа. Сто долларов. Это только "за услугу", за то, что он принесет. Плюс все покупки, естественно, за твой счет.
Для меня, впрочем, этот путь заказан. (Каламбур!) По крайней мере, пока. Потом, со временем, может, что и изменится. Но пока - так. Пока на контакт со мной идти все боятся. Панически. Шарахаются, как от зачумленного. Да и вообще, у нас хата особая
("замороженная"), и все это прекрасно знают. Во-первых, я, а во-вторых, еще и Витя курганский. (Семнадцать с половиной лет особого. Горы трупов. Три полосы в личном деле. "Крайне опасен".
Любые передвижения по тюрьме только в наручниках. Первый адвокат застрелен, двое подельников убиты уже в тюрьме. Его раньше, до меня, в хате называли "Бен Ладеном". Теперь, когда я заехал, он стал у нас всего лишь "младшим Бен Ладеном". "Старшим" - я.) Поэтому, к примеру, когда один из сокамерников попросил своего близкого приятеля из другой хаты о чем-то для нас договориться со знакомым охранником, этот охранник даже слушать ничего не стал: "Ты что, дурак?! Вокруг их хаты мусора, как коршуны, кружат!" Да что там говорить! Когда мне с общака загнали на пару часов трубу (мобильный телефон), на следующий же день весь общак обшмонали. Камеру на 100 с лишним человек! Уму непостижимо! У них там три телефона было - так все отмели! Смотрящего по общаку потом вызывал к себе хозяин (начальник тюрьмы) и прямо ему сказал: "Вы что, с ума, там, что ли, сошли? Им телефон передавать? Куда вы лезете? Что у вас телефоны есть, мы прекрасно знаем. Хотите жить спокойно - не лезьте, куда не надо. Не создавайте лишних проблем ни себе, ни нам!"
В общем, я и здесь как какая-то чума, от прикосновения (да одного только дыхания!) которой гибнет все живое. Какое-то прямо исчадие ада! Заебали, блядь, короче!! Суки!
Впрочем, в этом есть, возможно, и свои плюсы. "Ты знаешь, где я был, там ебут и режут!" - "Как же ты выжил?" - "Кого ебут, того не режут!" Если так, то смерть от ножа мне здесь явно не грозит. Пока, по крайней мере. В ближайшем обозримом будущем. Лет этак…
