Скорбные дни - 25

8 июня 1904 г.

Неиссякаема русская жизнь, высылая все новых и новых выходцев... Думалось, что уже всех перевидал, а оказывается, что нет... Приехал в Пекин из Мукдена некий Л-в, назвавший себя уполномоченным Красного Креста. Это был видный, с изящными манерами, но уже лет под 50, мужчина, владеющий прекрасно французским языком и множеством драгоценных перстней на пальцах. Одет Л-в был по последнему модному журналу. О цели своего посещения Пекина он сообщил как о командировке что-то купить в Пекине для госпиталей Красного Креста в Маньчжурии, взять от военных какие-то шатры для больных и раненых, приобрести какие-то перевязочные средства... Повертелся Л-в в Пекине дня три, накупил духов и косметики, посетил веселые дома и исчез...

Распространились слухи о боях между русскими и японцами и на море, и на суше. Говорят, что адмирал Скрыдлов напал на японскую эскадру у острова Цусима и что артурская эскадра пробивается на соединение; говорят, что армия генерала Куропаткина ведет бой в разных местах, отбрасывая японцев; говорят при этом, что война должна быть окончена к октябрю. Да, желание общее, чтобы война закончилась как можно скорее, но как начало войны не зависело от общего желания, так еще менее может от этого зависеть ее конец. Сколько горя и слез, сколько еще предстоит смертей, мучений! Какое множество опять раненых, как тяжела для них доставка с полей битв в госпитали и санитарные поезда! До сего времени вопрос о быстром снятии раненых с поля битвы не имеет разрешения, а посему многие гибнут под ногами движущихся войск, гибнут от невозможности своевременно сделать перевязку, так как не хватает достаточно рук, которые вынесли бы всех павших из боя. Раненые в боях на Ялу, под Тюренченом, кто мог, шел сам, кого несли китайцы на руках, кого везли на китайских телегах. Но китайская телега -- это орудие пытки для передвижения и здоровых, а не только что раненых и больных. По ужасным дорогам, по выбитым глубоким колеям трясется из стороны в сторону тяжелый деревянный помост, укрепленный на оси с двумя колесами. Эта двухколесная китайская телега громоздка, трясуча; да и таких телег не всегда можно достать. Необходим специально оборудованный санитарный обоз, который служил бы спасению раненых, доставляя их по гористой местности, по равнинной, по холмистой, смешанной и болотистой. Как велики страдания раненых, доставленных в госпитали на китайских арбах или в полковых двуколках, когда нет приспособленных для этого повозок, может служить доказательством факт, переданный мне участниками войны с китайцами в 1900 г. Под Хунчуном был ранен в обе ноги офицер и, отправленный в полковой двуколке, погиб в страшных мучениях только от способа такой отправки. Какое доброе дело, какой громадный шаг вперед был бы сделан, если бы теперь, пока еще не поздно, были снаряжены боевые санитарные обозы для возможно быстрого снятия раненых с поля битв и для доставки их, возможно бережно, в госпиталя! В Маньчжурии придется отступить от привычного шаблона и типа повозок, а необходимо, сообразно местным условиям, принять во внимание организацию носильщиков-китайцев, тип носилок ручных, носилок, которые можно ставить на особые колесные подставки, на которые было бы столь же удобно ставить носилки, как и снимать. Подвижной состав такого обоза, приноровившийся к местности, не только уменьшит страдания, но спасет много жизней.

Что раненые остаются иногда забытыми не только на полях битв, но и вынесенные из боя, этому я видел пример в 1900 г. После штурма ворот Пекина ко мне был японцами доставлен раненный в ноги стрелок. Он рассказал, что его вынесли из боя и положили в первую по дороге пустую китайскую хату, сделали перевязку и потом забыли о нем. Так пролежал он целую ночь, а наутро услыхал шум от проходящего войска. Он стал кричать, звать на помощь; оказалось, что шли японцы, которые услыхали крики, вошли в хату, взяли нашего раненого, наложили свежую повязку и доставили его в Пекин. Если таковые случаи возможны в малом бою, то насколько увеличивается количественно возможность оставления раненых неубранными на полях больших битв, какова была битва под Тюренченом и каковых битв следует еще многих ожидать в ближайшем будущем! Думается, что боевые отряды Красного Креста, выносящие раненых из боя и разыскивающие раненых на поле битвы по окончании боя, должны составить особый отдел деятельности Красного Креста, и эти отряды, предназначенные для уборки раненых, не должны быть считаемы военнопленными, хотя бы и оставались по окончании боя во власти неприятеля. По окончании уборки раненых боевые санитары возвращаются к своим войскам.

С театра военных действий я получил маленькое письмецо от милого "Конфунция". "Как только я приехал, -- пишет он от 25 мая, -- так меня сейчас же в разъезд. Разъезды должны держаться на таком расстоянии, чтобы не выпускать из вида японцев. Другой раз приходится и по двое суток выдерживать разъезд. Нужно удивляться только выносливости казачьих лошадей, на которых приходится лазать по горам... Эти маленькие лошадки карабкаются по таким кручам, что, кажется, человек не может пройти... Опишу, как я первый раз увидал японцев. Нас послали всего шесть офицерских разъездов. Приказано было пробраться в Улласы и узнать, сколько там японцев. Стали мы переходить высокий хребет, на который поднимались около полутора часов. Когда мы забрались на вершину, нас заметили и стали стрелять. Мы спустились вниз и решили, что кто-нибудь из нас ночью пойдет с двумя казаками. Пришлось идти мне. Только мы поднялись на хребет, как услыхали, что зафыркали лошади, и увидали невдалеке от нас японскую заставу в 50 человек. Положение наше было не из завидных: вправо -- отвесная скала, а влево -- японские часовые. Просидели мы, не шевелясь, часа полтора. На наше счастье спустился густой туман, благодаря которому мы проползли и прошли до Улласы. Здесь увидали, как на наших глазах уходили японские войска".

Изредка доходят в Пекин вести о деятельности некоторых общин Красного Креста. Так, из письма одной сестры милосердия из Мукдена мы знаем, что все бывшие раненые после Тюренченского боя уже вышли из лазарета и в нем осталось только три раненых офицера и несколько солдат, а всего 18 человек. В письме говорится, что возникла мысль лечить при госпитале даром китайцев, но еще для этого не подготовлено помещение. Приходят все-таки лечиться несколько тут же живущих китаянок. Сестры общины очень довольны своим положением: "Встаем в 7 1/2. От 8 до 9-ти -- чай, -- дают кофе и чай с молоком, яйца, белый хлеб и масло, когда оно было в продаже. В час -- обед из трех блюд и чай, в 4 часа -- чай с булкой, в 7 1/2-- ужин и чай. До обеда, часов в 11, можно закусить. Здесь тихо, мирно и никаких известий до вчерашней битвы у Вафангоу. Еще не жарко, было всего три-четыре жарких дня. Вчера было даже свежо вечером, сегодня -- тоже; дожди идут небольшие. Город строго охраняется, и у каждых ворот, внешних и внутренних стен, солдаты спрашивают у русских только пропуск комиссара и из-за неграмотности солдат часто не пропускают, говоря, что пропуск недействителен. Красный Крест имеет свободный пропуск, нося на рукаве повязку с Красным Крестом. По воскресеньям у нас играет оркестр наместника, но гостей у нас не бывает, между тем как в фу-шуньской больнице у сестер по понедельникам на музыку собирается много гостей; угощают чаем, квасом, мороженым, печеньем. Одним словом, сестры живут хорошо. Там сестры -- все интеллигентные и молодые, а наши простые и немолодые. По воскресеньям ездим для отдыха на императорские могилы". В письме от 5 июля сообщаются некоторые подробности боя у Вафангоу. "Вчера к вечеру привезли нам 220 раненых под Вафангоу. Много слабых и много, которые могут ходить. Один солдат рассказывал, что их окружили и что даже пришлось камнями бросать в японцев. Один из офицеров рассказывал, что японцы зашли в тыл и начали стрелять. Русские подумали, что это -- свои, по ошибке, и подняли на штыки свои фуражки, а японцы подумали, что русские дают знак, что сдаются. Японцы стали подходить, а русские, увидя, что это японцы, стали отстреливаться. Японцы пустили тогда в ход пулеметы и многих уложили, многих взяли в плен. Японцы с ранеными обращаются хорошо. О ходе боя офицер сказал, что первые в наступление пошли японцы и наши сначала их побили. Когда японцы начали отступать, тогда наши пошли в наступление и наткнулись на японцев, которые были за горами хорошо расположены".

Не хотелось бы верить многому из того, что рассказывают, но нельзя не верить, -- слишком уж от рассказов веет русским духом, слишком все проникнуто пьянством и развратом...

Особенно много рассказывают о главной квартире Главного штаба... Много дурного приходится слышать и о сестрах, -- в семье ведь не без урода...

Говорят, что Куропаткин отправил один отряд сестер из Ляояна обратно в Петербург, рассказывают о дуэли и драках офицеров из-за "сестриц", рассказывают, как один из "высокопоставленных" в костюме сестрицы Красного Креста пробирался к сестрам в помещение... Рассказывают, наконец, такие происшествия, которые нигде невозможны, но в России -- все возможно...