25 мая 1968 г.
Сегодня я попросил А.И. Истомина отпустить Надю со второго урока и, не заходя домой, прямо в школьной форме и с портфелем к 12 часам она была со мною на Кропоткинской улице в Музее Толстого.
Там на втором этаже собралась комиссия из 12 научных сотрудников. Они тщательно отбирали из 250 рисунков Нади к «Войне и миру» 75 лучших для предстоящей выставки.
Затем Наде захотелось вновь осмотреть всю экспозицию Музея. Подолгу останавливалась у рукописей и рисунков писателя, у портрета дочери Пушкина, ставшей прообразом... Анны Карениной – Марии Александровны Гартунг кисти художника И.К. Макарова. Восхищали Надю небольшой портрет Наполеона на коне знаменитого Ж. Мессонье, скульптуры П.П. Трубецкого, К.А. Клодта, И.Я. Гинцбурга и А.С. Голубкиной…
После запоздалого обеда мы отдыхали и дремали, а Наденька в своей комнатке перечитывала «Мастера и Маргариту» и рисовала.
Проснувшись, мы увидели на подоконнике у Нади три значительных портрета, на которые она пристально смотрела: «Мастер задумался…», «Маргарита сочувствует…», «Иешуа на допросе…»
Это было совсем новым, как по исполнению: крупными ударами кистью, заливками черными чернилами, так и по силе выражения основных образов романа.
В углу столика лежали шесть подготовительных листов. На них – варианты Маргариты; Надя искала ее возраст. А Мастер и Иешуа дались ей сразу, и чем-то были сродни между собой: не только внешне – возрастом, бородкой, но и взглядом, светлостью души, терпением в трудный час… О своем впечатлении я и сказал Наде.
– Да. Я сознательно их сблизила, и они получились такими похожими, но это ведь обосновано подтекстом романа.
В сумерки втроем пошли побродить около остатков деревеньки, доживающей свой век среди нашей новостройки. В садах заканчивают цветение вишни и яблони. В плакучих ивах над прудами заливаются соловьи…
Надя много расспрашивала о Михаиле Булгакове и его романе, но я сам маловато еще знаю: недавно впервые открыл его для себя, как и многие мои друзья, наставники и знакомые.
Свободное копирование
