8 ноября.
Поздно ночью подошли к Галлиполи. Не могу выйти на палубу и посмотреть, так как ночью кто-то сбросил на пол мой бинокль, и теперь я буквально не знаю, что делать. Творится что-то неладное. Продуктов сегодня, кроме двух банок сгущенного молока и трех крошечных коробочек паштета, на всю батарею совсем не выдали. Офицеры усиленно толкуют о приказе генерала Кутепова (почему его, а не Врангеля?) -- формировать из добровольцев одну дивизию пехоты и одну кавалерийскую, куда поступают исключительно добровольцы. Все остальные возвращаются в качестве беженцев в славянские страны. Что это за корпус, каковы его задачи, что будет с остальными -- ничего неизвестно. Около 12 часов дня по трюмам прочтен приказ -- исполнять только распоряжения, исходящие от генерала Туркула, и никаких больше распоряжений не исполнять. Что сей сон значит, когда на борту комкор, генерал Писарев, -- не понимаю.
Утверждают даже, что Туркул только что арестовал начальника штаба корпуса, за что -- тоже неизвестно. Генерал Туркул в приказе по кораблю объявил, что выгружаются все и немедленно. С палубы слышны взрывы -- "ура". Немного вспоминается 1917 год -- больно у всех поднялось настроение.
Кроме большого количества варенья, не ел ничего.
