2 февраля
У бар. Корфа -- над Уставом о крестьянском вопросе -- у них заседания каждый день -- он совершенно измучен.
Соллогуб с вечной своей неоглядчивостью завел между дамами: Веригиной и еще не знаю какою, речь об эманципации. "Tout est consomme aujourd'hui -- on nous exproprie -- l'exasperation est a son comble" {"Все теперь кончено -- нас экспроприируют -- негодование достигает предела".}. "Барятинские, Орлов-Давыдов носы повесили и проч. т. п. "Il у avait exasperation plus grande, quand on a exige des nobles un diplome universitaire" {"Негодование было гораздо больше, когда у дворянства потребовали университетский диплом"}, сказал я. "Уж ты, пожалуйста, не говори" -- вскричал Соллогуб. -- (Обращаясь к Веригиной) "Figurez vous, madame, voici le gentilhomme de la plus incienne race, un Ruriks, qui est un democrate rouge -- mais c'est le monde a l'envers". -- "Je ne suis ni rouge, ni democrate, mais je comrends un seul souverain, et pas vingt mille"... "Vous voulez done une monarchie democratique?" {Представьте себе, сударыня, вот дворянин древнейшего рода, Рюрикович, и он -- красный демократ. Ведь это же светопреставление. -- Я ни красный, ни демократ, но я признаю лишь одного повелителя, а не двадцать тысяч...-- Значит, вы хотите демократической монархии?}. "Я не понимаю этих слов по-русски -- переведи, сделай милость"... "Tu ne comprends pas се que c'est l'aristocratie? {Ты не понимаешь, что такое аристократия?}. Переведи сделай милость, это слово по-русски" -- "Дворянство", сказала Веригина...--"Дворяне были дружинники, жившие при дворе великих князей -- не более"... -- Но что ж можно в таком деле объяснить женщинам... Соллогуб нес чепуху, нес ее громко... ces dames m'ont pris en horreur {Я внушил ужас этим дамам.}. Вот и все тут.
Свободное копирование
