12. Не у всех страсти тухнут с летами, с обстоятельствами, есть организации, у которых с летами и страсти окрепают и принимают какой-то странный характер прочности. Вообще человек должен быть очень осторожен, радуясь, что он миновал бурный период: он может возвратиться вовсе нежданно. И тут решается спор -- разум или сердце возьмет верх. Выше, свободнее, нравственнее -- когда разум; но в самом огне, увлеченье есть прелесть, живешь вдесятеро. А после -- раскаяние, упреки. Я всегда проповедовал против Naturgewalt {силы природы (нем.).-- Ред.}; но гуманность моя идет до того, что я прощаю ей, если только в силу этой Naturgewalt не отрекается человек сам от всего человеческого. Это редко и бывает, почти только при помешательстве, в каком бы то ни было отношении. Ибо сама страсть влечет к чему-нибудь человеческому, хотя часто и не лучшим путем. Наслаждение, например, есть по превосходству право живущего etc., etc. Все это решительно недоступно пиетистам, вообще в пиетизме нет ничего гуманного, несмотря на то, что христианство по превосходству гуманно. Они, заморившие в себе все, называемое ими земное, не имеют никакой снисходительности, они жестки, даже свирепы. Любви в них нет, их любовь подложна, ein Sollen {какой-то долг (нем.) -- Ред.}, по приказу. Наш брат, просто человек, напротив: чем шире раздается его круг, тем больше отпущает, -- да и то подчас кажется ненужным, потому что и отпускать нечего (кроме уголовных дел, и то не всех).
