Стесселиада - 9

***

Рассвет. Какая-то деревня. Здесь краткий отдых. Ищу, куда приткнуться со своими. Очень трудно. Все перепол­нено. С величайшим трудом что-то нахожу и прячу полу­замерзших в хату. На перекрестке сталкиваюсь вдруг с поручиком Л.

— Я привез Алешу ...

Слава богу. Он таки нашел его. Когда он узнал, что я ушел тогда за Алешей, он пошел за мной. Меня он не нашел, но он нашел Алешу, которого я не мог разыскать. И все было так, как это бывает... Меня уверяли, что «вы­везли всех раненых» ... Этому никогда не надо верить. И Алешу не вывезли ... Он лежал вместе с другими ране­ными в какой-то хате на самом краю села. Вокруг них беспомощно метался врач. Все ушли — что делать? Сами раненые не знали, что деревня оставлена... Три сестры, совершенно выбившиеся из сил, спали. Вот как было...

Поручику Л. удалось вместе с врачом где-то добыть не­сколько подвод. Они ловили брошенных бродячих лоша­дей, запрягали... С величайшим трудом вывезли эту хату.

Вывезли в Алешу ...

Вот он.

            Подвода — на ней двое... Алеша и какой-то другой. Алеша — желтый — стонет. Другой не шевелится. Не­ужели?..

Да, умер ...

Надо снять, прежде всего, этого незнакомого мер­твеца... Похоронить? Но как?

Нет, просто положим в садике. Похоронят, может-быть, добрые люди.

— Алеша, больно вам?

— Больно ... Это вы?.. Спасибо... Больно ... Хо­лодно ... Холодно ...

Надо внести его в хату. Согреть и перевязать. И по­том ... мы  переложим его на рессорную площадку — у нас есть. А главное — доктор ... быть может, нужна операция немедленно.

Разыскиваю доктора. Опрашиваю, прошу ...

— Да я рад все сделать... Конечно, нужно операцию... и немедленно. У него контузия в спинной хребет. Но главное сейчас не это. Осколок в легком ... Надо удалить немедленно. Но инструменты? Нет инструментов... Надо вынуть два ребра ... Как без инструментов? .. Что я сделаю!

Вот где ужас...

Переносим Алешу. Трудно. Ему все так больно. А мы ослабели до такой степени; что падаем и сами. Сквозь ка­литку так трудно пронести.

Внесли. Хата полным полна. Все так замерзли и устали. Куда его положить, беднягу? На скамейку?

— Ах, больно... Пожалуйста, не надо... на пол лучше ... Василий Витальевич ... спасибо ... Вам тя­жело ... не беспокойтесь ... ах, больно... так... да ... хорошо... спасибо...              

Перевязывают. Крутом стеснились. Маленькие хозяй­ские дети смотрят со страхом и любопытством. Сестра де­лает свое дело внимательно, несмотря на предел утомления.

Сделано. Чаю теперь — хоть полстакана. Выпил. Ему легче немножко. Согрелся ... перестал стонать... благо­дарит ...

            Да, он все такой же... лицо у него желтое... он очень плох. Но благодарит. Все так же внимателен и ласково-тверд, как раньше, как всегда, как тогда, в походе... Как часто он вел меня, когда по «старчеству» своему я изнемо­гал. Он не такой, как почти все.

Это у него не внешнее, а в крови. Вот он умирает. И все тот же. Он значит ... настоящий такой... это его настоящая природа. Он ни­когда себе не изменит ... никогда ... Да и когда уже? Уже — некогда ...

Кругом стоят, сидят, лежат. Как все страшно устали. Засыпают сейчас же ... Хоть на мгновение.

Почему я держусь? Не знаю: что-то меня держит из­нутри.

Но где же Ляля? Убит? Где-то брошен раненый, как Алеша? Мать плачет тихонько, засыпает, опять плачет ... Нет, я не верю. Найдется ....

Но надо двигаться. Бедный Алеша, опять его надо мучить.                          

Переносим. Уложили на площадку, укрыли тепло ... Здесь все же будет ему легче.

— Спасибо. Василий Витальевич ... спасибо, Вовка ...

Неужели нельзя его спасти? Лицо все так же красиво, и выразительны правильные губы. Брови только свелись над закрытыми глазами. Но эта желтизна... восковое лицо.

Нет инструментов... из-за этого надо, чтобы он умер.