Слово «революция» было окрашено для меня в романтические тона. И песни революции были очень любимы мной.
– Жалко, что я поздно родился, я бы тоже непременно штурмовал Зимний дворец, – в мечтах я был матросом в бушлате и бескозырке, перепоясан пулеметными лентами: «Которые там временные? Слазь! Кончилось ваше время!» Выстрел крейсера «Аврора», послуживший сигналом к штурму, тоже звучал для меня как музыка.
Пропаганда была построена так, что партию большевиков, ее вождей и участников октябрьской революции постоянно славили. По радио звучали революционные песни, и я знал их наизусть. В довоенные годы Интернационал был государственным гимном Советского Союза, поэтому его мелодия звучала по радио каждый день и слова тоже были все время на слуху:
Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов.
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
«Варшавянку» исполняли реже, но ее почему-то часто мурлыкал себе под нос мой папа:
Вихри враждебные веют над нами,
темные силы нас злобно гнетут
в бой роковой мы вступили с врагами...
А вот «Марсельезу» по радио не играли, и текста ее я не знал, кроме слов: «К оружию, граждане!». Эти слова мне шепнула мама.
Свободное копирование
