15 июля
На Орловско-Курском направлении фашисты выдохлись и перешли к обороне. На Белгородском направлении наши за день уничтожили более 100 танков противника.
Цифры из сводок поражают! Сколько же танков и самолетов потеряли немцы в попытках прорвать советский фронт! Как убога вся возня союзников на Тихом океане и других так называемых театрах военных действий, в сравнении с этими грандиозными событиями!
В Италии, кажется, крышка режиму Муссолини.
* *
Желая расположить к себе, руководство КПК вдруг пригласило нас на городской партийный актив в Яньцзялин. Отправились я и Южин.
В павильоне собралось до тысячи партийцев.
Совещание открыл Пэн Чжэнь. Он информировал коммунистов о серьезности положения — разоблачено большое число «гоминьдановских шпионов».
«Особые органы, — сказал, распаляясь, Пэн Чжэнь, — не в состоянии выловить всех имеющихся в Яньани агентов. Поэтому органы «ТЭУ» (особая служба) обращаются за помощью к коммунистам в таком важном деле...» После чего вывел на сцену раскаявшихся шпионов.
Они рассказывали о своих действиях, в большинстве своем до глупости нелепых и надуманных, просили помиловать и клялись честно служить в рядах 8-й НРА под руководством Мао Цзэ-дуна.
С откровениями выступили двенадцать таких шпионов.
Пэн Чжэнь объяснил активу, по каким признакам распознавать гоминьдановских агентов, добавив, что все раскаявшиеся обретут свободу: «...Нужно раскаяться смело и, не боясь, сдаваться органам «ТЭУ».
Пэн Чжэнь высоченного роста, краснолицый, похожий на мясника.
Взял слово Кан Шэн. Шефа цинбаоцзюй трудно было узнать. Оскаля зубы, он размахивал руками и выкрикивал:
«...Вы прекрасно осведомлены, что немало из ваших друзей уже под стражей! Не успеете разойтись по местам, как не застанете еще и других! И не удивляйтесь, если завтра многие из сидящих здесь тоже попадут под замок!..»
Затем Кан Шэн стал умолять собрание и всех яньаньских коммунистов спасти Особый район от шпионов.
«...Вы все шпионите на Гоминьдан! — кричал шеф цинбаоцзюй. — Зачем вы хотите нас погубить?! Что мы сделали плохого?! Ведь у нас есть все: жилище, паек... За что хотите нас уничтожить? Раскаивайтесь — простим, но помните: не всякое раскаяние искренно. Процесс перевоспитания будет длительным!..»
Речь Кан Шэна произвела терроризирующее действие. Воцарилась тишина. Люди боязливо озирались.
Всем вдруг стало ясно, какой безграничной властью обладает шеф цинбаоцзюй и что станет с любым, кто посмеет поднять голос в защиту правды.
Пэн Чжэнь намеревался закрыть совещание, но на сцену неожиданно поднялся Чжу Дэ. По выражению его лица было видно, что этот актив для него полнейшая неожиданность и его, как члена политбюро, ни о чем не известили.
«...Неужели после этого собрания я должен потерять веру в своих товарищей и соратников? — спокойно сказал Чжу Дэ. — Неужели я должен отныне смотреть и жить с опаской, ожидая ареста своего или товарищей? Как вы смеете подобным образом обращаться к партийному активу — лучшим людям партии, ее опоре?!»
Чжу Дэ круто повернулся и ушел на свое место.
Пэн Чжэнь объявил собрание закрытым. Коммунисты молча разбрелись...
Свободное копирование
